Боевой 19-й

— Ну-у, и что же вы? — спросил Быльников.

— В расход! — резко повернувшись, ответил Бах-чин. — В расход, и никаких разговоров. Спросил его: — Читаешь? «Нет, говорит, не читаю. Русские читают, а нам понятно». Слышали?

— Но ведь вы сами говорите, что он неграмотный. Вы бы попытались его убедить, разъяснить ему...

— Да что у нас, школа? — удивился Бахчин. — Расщелкаем — и вся недолга.

— Почему же вы знаете, что он хотел поджечь сено?

— А спички зачем у него? Вы, право, наивны.

Быльников в изумлении приподнял плечи и хотел

что-то сказать. Но в это время около дома послышалась возня, голоса и матерная ругань. Кого-то тащили волоком. Потом все стихло, и -не более как через минуту Быльников увидел в окно человека без шапки, с белокурыми, развевающимися на ветру волосдми. Двое вели его под руки, а третий шел сзади, положив руку на эфес шашки. Человека ударили по ногам и поставили на колени около тына, лицом в поле, и отошли. И в ту же секунду подбежал третий, мгновенно выхватил шашку и сильным ударом зарубил его.

— Это того самого, — сказал -Бахчин.

Наступило молчание. Быльников курил, мрачно

уставясь в окно. Дым тонкой струйкой тянулся к потолку. На село надвигались сумерки. В окно были видны деревья с потемневшими листьями. По ту сторону дороги, за канавой, тянулся серый тын, обмазанный кизяками. Казалось, что он тянется на тысячу верст. Из канавы, около тына, наполовину высовывалось туловище убитого с шевелящимися кудрями волос.

Быльников, подавленный жестокой расправой с человеком, перевел глаза на стол, где лежала газета, и снова прочитал: «.. .белые банды...»

На душе у него тоскливо, холодно и мерзко. Ему захотелось вырваться отсюда и убежать куда-нибудь в поле. Сухо распрощавшись, он вышел на улицу. В голове шумело. Проходя мимо потухшего костра, он снова увидел прежнего казака, который еще тоскливее пел:*

Ой, Кубань, ты, ридна ненька...

Утром пятнадцатого августа Устин с отрядом товарищей и примкнувшими по дороге крестьянами прибыл в Тамбов и явился в военревком. Принял его председатель, человек лет сорока, с крупными чертами лица, с русыми волосами, зачесанными на косой пробор и гладко' выбритым подбородком. Темносерые глаза его смотрели чуть-чуть исподлобья, как бы недоверчиво. Когда вошел Устин, он положил на стол крепкие, сжатые в кулаки руки и ждал.

Устин приблизился к столу и подал розовый листок с воззванием.

Брови председателя вздрогнули, затем поднялись.

— Вы что хотели?

— Вот по этому воззванию.

Председатель сразу оживился.