Боевой 1918 год 2

— Нет. Я бы Брагина может и не запомнил, но с ним барышня присутствовала. Очень красивая. И одета необычно, словно иностранка. Поэтому, тогда и на капитана внимание обратил. Просто, с такими девушками обычно воркуют и ручки им целуют, а он говорил достаточно сурово. Словно ругался. О чем был разговор, я так и не понял — во французском, не силен. А когда хотел приблизиться, дабы пресечь грубияна, они сели на извозчика и укатили. Из-за того капитан в памяти и отложился. И запомнилось еще, что у него правая рука покалечена…

Вот после этого разговора с бдительным отделенным, я плотно заинтересовался Брагиным. Поэтому и увлек его за собой для приватной беседы. Начал с того, что поинтересовался биографией поручика. Как выяснилось, сам он был из Лодзи. Не поляк — русский. Родители, почили в бозе. Есть сестра, которая ныне проживает в Варшаве, будучи замужем за владельцем нескольких доходных домов. С владельцем, у поручика отношения не сложились, поэтому он даже не пробовал связаться с сестрой после ранения. Тем более, что там сейчас немцы. Лодзь, с отчим домом, тоже под оккупацией.

При этом, собеседник пояснил что помимо ранения в руку у него была контузия. Но когда он от нее почти очухался, то подхватил тиф. Поэтому, провалялся в госпитале в общей сложности около полугода. Соответственно, выйдя, не обнаружил ни своей части, ни даже страны, которой присягал. Вместо нее, появилось какое-то странное независимое федеративное образование с Центральной Радой во главе. А после странного перехода территории под контроль немецкой и австро-венгерсокй армии, понял, что ловить там нечего. Пришлось двигать на восток. Идти практически без денег, имея на руках лишь справку о ранении, было достаточно проблематично. Поэтому, когда вышел из-под немцев, решил немного передохнуть и прийти в себя. Вот, временно осел в Володаеве. А при первом же удобном случае, присоединился к частям, дерущимся с немцами. Пусть они себя называют не русскими, а Советскими, но германцев лупят любо-дорого, поэтому он, как гражданин и патриот, не смог остаться в стороне.

Благожелательно кивая и вежливо улыбаясь собеседнику, я честно дождался, когда он замолкнет, после чего задал вопрос:

— А вас за что разжаловали?

Тот, в удивлении поднял брови:

— Простите?

— Хм… Видите ли в чем дело. Ваш шикарный рассказ, он ведь не проверяем. Все, кто могут его подтвердить, остались либо вообще за пределами России, либо на оккупированных территориях. Это не страшно. Сейчас много таких. Но в вашем случае, есть одна нестыковка. В то время, когда вы, по вашим же словам, лежали в госпитале под Киевом, вас видели в Петрограде. В звании капитана и в обществе прекрасной дамы.

Брагин, только что не подпрыгнул в раздражении:

— Глупости! Говорю же вам, что в сентябре семнадцатого я был в госпитале! И звания капитана, никогда не носил! А тот, кто утверждает, что видел меня в Питере, просто ошибается! И вообще, кто это сказал? Покажите мне его и тогда возможно все разъясниться.

Я пожал плечами:

— Какой смысл? Чтобы вы здесь спор начали? Один будет говорить одно, а второй утверждать другое… В принципе мне и так все уже ясно. Просто, вы несколько взволновались и бесконтрольно сентябрь упомянули. Заметьте не август, не октябрь, а именно сентябрь. То есть как раз то время, о котором говорил мой человек. Этого вполне достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы.

Увидав, что оппонент словно невзначай сунул левую руку в карман, добавил:

— И вы зря наган тискаете. Даже если при извлечении большой палец на курок положить, то он все равно мушкой цепляется. То есть, рывком не вытащить. А через карман галифе стрелять не получится. Ствол просто не поднимется на нужный уровень. Да и вообще — Мага, прими оружие у гражданина. А то этот тип, с переполоха хозяйство себе отстрелит.

— Сычас…

Брагин, услыхав за спиной хриплый голос, дернулся от неожиданности, а я лишь головой покачал. Неужели этот «капитан-поручик» думал, что его, кроме меня, никто не контролирует? И что красный командир, вот так вот в ночную степь с ним в одиночку для острого разговора поперся? Зря он так думал. Я собеседника не опасался, но правила надо соблюдать. Поэтому, после того, как револьвер был передан вновь отступившему в темноту Магомеду, так же спокойно продолжил:

— Мне вот только непонятно, чего вы к нам вообще прицепились? Шпион, затевающий что-то против моего батальона? Нет. Никакой шпион не мог знать, что мы зайдем в Володаев. Абстрактный шпион, желающий легализоваться в Красной армии? Возможно. Но проще было в каком-нибудь крупном городе записаться военспецом. Да и с более подходящей легендой. Поэтому, странно все как-то…

Брагин продолжал мрачно смотреть на меня, а я, в последний раз попытался достучаться до человека:

— Ну ты хоть пукни, колобок. А то молчишь, словно засватанный. Я тут голову ломаю, соображая, зачем ты себя в звании понизил, а от тебя помощи никакой…

Офицер мрачно хмыкнул:

— Чего говорить-то? Я уже все сказал, только мне не поверили.