Боевой 1918 год 2

— Алексеевна, не надо шуметь. Что-либо доказывать тебе я не стану. То, что подобные мероприятия, очень сильно разлагают личный состав, ты могла и не знать. Это вряд ли входит в круг твоих интересов. Но хочу спросить — хоть какие-то зачатки логики у тебя есть? Ведь если допустить, что мы звери, не имеющие тормозов, то даже у зверей есть инстинкт самосохранения. И неужели ты думаешь, что «красное быдло» стало бы так резвиться, зная, что в любую секунду могут появиться многократно превосходящие силы неприятеля? Так даже турки не делают. Поэтому, девочка, думай сама, зачем тебе эту ложь в голову влили…

Отвернувшись от хлопающей глазами дамочки, я почесал начавший обрастать затылок и обратился к комиссару:

— Вообще, странная вещь получается. За эту неделю, я уже второй раз слышу про то что Чуровцы в том бою, как-то не по-человечески себя вели. Но в первый раз, просто говорили, что мы уши трупам резали. А сейчас, что над раненными глумились…

Кузьма, задумчиво выдал:

— Ну, пропаганда она такая вещь… Очернить врага, это в порядке вещей. У беляков, с тем же успехом могут сказать, что ты младенцев на завтрак ешь.

Я покачал пальцем:

— Это понятно, но вопрос, у каких именно беляков? Среди деникинцев, просто слухи ходили. В которые, в основном, сами офицеры не верили. И рассказывались они, исключительно по пьяному делу, в виде страшилки. А запустить подобную шнягу могли лишь те, кто исключительно по себе меряет и сам не гнушается над пленными издеваться. Угадайте, кто это?

Чекист, отряженный для охраны, напряженно слушающий наш разговор, выдохнул:

— Красновцы, суки! Я разок видал, что казачки с нашими обозниками сотворили. Словно мясники поработали. У нас половина отряда, от одного токмо вида замученных, обблевалися… С тех пор мы зарок дали — казачню в плен не брать! На месте кончать ентих тварей!

Лапин, кивнув в сторону молчащей террористки:

— То есть, думаешь, она от красновцев?

— Уверен. Но не профессионалка. Вот так вот, навскидку, могу сказать, что по каким-то причинам, барышня, осталась одна. Просто, будь она хоть при каких-то родственниках они бы подобного не допустили. Так что — одна. Скорее всего приезжая. Возможно — беженка. Не исключено, что с целью вспомоществования, обратилась к военной администрации за помощью. Вот ей и «помогли»…

Всхлипнувшая мамзелька, внезапно подала голос:

— Мы с тетушкой, в середине апреля, из Царицына ехали. В дороге, она тифом заболела. А когда тетя Маша умерла, я совсем отчаялась и решила опять обратиться к военным, чтобы они помогли найти папА. Я и до этого обращалась, но никто ничем помочь не мог. Так и ходила, пока не наткнулась на Анатолия Архиповича Жданова, сжалившегося надо мною и пошедшего навстречу. Он в контрразведке служит, поэтому сделав запрос по своим инстанциям и получив ответ, рассказал, что сталось с папенькой. Еще рассказал, кто его убивал и как. Говорил, что там свидетель оставался, которого красные не увидели…

Кузьма встрепенулся:

— А-а… так вот оно что. А я голову ломаю, что за Твердов? С Дроздовским тогда положили много офицеров, но только двух подполковников. По документам, один был Каслер а второй Нетребко. Никаких Твердовых там не было. А тут вона как… М-да, редкостный подонок, этот ваш Анатолий Архипович! Еще и свидетеля какого-то приплел.

Я пожал плечами:

— Согласен — говнюк. Но это нормальная работа опытного контрразведчика. У них ведь принципы морали отсутствуют по определению. А тут пришла дурочка, которой он за несколько дней мозги промыл и нацелил словно одноразовый выстрел на опасного врага. Получится? Хорошо! Не получится, так и черт с ней. Затрат ведь, практически никаких. Да и…

Деваха же, похоже, услышала лишь то что хотела слышать. Поэтому, перебивая меня, она жадно спросила у Лапина:

— Постойте! Постойте! Вы сказали, что там не было подполковника Твердова? Вы не лжете?

Тот развел руками:

— Барышня. Если бы он там был, то зачем нам это скрывать? Так и сказали бы, что был убит в бою. Но его там не было.

У недотеррористки заблестели глаза:

— Так значит, возможно, папА жив?

— Может и живой. Кто же его знает?

А я, пользуясь моментом, спросил:

— Не подскажите, где вы милейшего Анатолия Архиповича встретили?

Дамочка, переваривая ответ комиссара машинально ответила:

— В станице Орловской.

— И еще один вопрос — а вам сколько лет?

Бросив косой взгляд, та буркнула:

— Девятнадцать…

На этом мои интересы заканчивались и когда мы вышли из палаты, комиссар, закуривая, протянул:

— Да-а… Какой-же этот Жданов подонок. Ведь совсем еще девчонку с пути сбил. Может, с Голомахой поговорить, чтобы он не сильно на нее давил? Ведь…

Тут я его перебил:

— Ты прав. С Голомахой говорить надо обязательно. И прямо сейчас. А то еще щелкнет клювом и упустит вражину. И из больницы ее сегодня же надо в камеру перевести. Иначе она отсюда свалит этой же ночью. Даже, невзирая на покалеченную руку. Уж больно хитра змеюка.

Лапин потрясенно открыл рот:

— Да как же так? Ты же сам пять минут назад …

Надув щеки и с шумом выдохнув, я пояснил: