Боевой 1918 год 2

На следующий день, на артиллеристском грузовике мне в помощь прибыли наши водилы и работа закипела сразу по нескольким направлениям. Для начала, раскидали подарочных итальянцев. У «умершего», ко всему прочему вылез дефект на раме. Но я, обнаружив в цеху допотопный сварочный агрегат запустил его и заварил эту трещину. Честно говоря, затрахался, так как режимы и электроды были настолько непривычные, что пока приноровился, семь потов сошло. Зато, когда закончил, то увидел, что вокруг меня собрались все местные пролетарии, глядящие так, словно перед ними не человек, а Афродита пенорожденная.

Сразу не придал этому значения, но заметил, что их отношение, стало каким-то загадочным. Токари, до этого важно выслушивающие наши задания, принялись просто-таки навязчиво предлагать свою помощь в любом деле, а цеховой мастер, с тамошним начальником, без затей пытались меня напоить. Ведя при этом туманные разговоры про то, что на войне любого могут убить, а хорошая профессия — это верный кусок хлеба с маслом. И что девушки в Таганроге очень красивые и их много на любой вкус. В принципе сразу догадавшись чего этим ухарям надо, я два дня честно терпел, а на третий спросил в лоб — чего конкретно им надо?

Оказалось, что много чего. Только перечисление желаний, заняло минут пятнадцать. Оказывается, аппарат у них был, но вот самого сварщика, не было с прошлого года. И что характерно, реально умеющего варить, найти не могли нигде. Были разные самозванцы и неумехи, падкие на хороший паек, но они не оправдывали высокого звания. А после того, как оторвавшейся из-за плохой сварки балкой чуть не расхерачило станок, вместе с работающим на нем токарем, эксперименты решили прекратить и опять перейти на клепку. Но клепать выходит не везде и работы для сварщика накопилось много.

Я лишь пальцем у виска покрутил, спросив, не попутали ли они берега? Но заключив меня в плотное кольцо, железнодорожники, взывая к Христу и революционной сознательности, продолжали настаивать. При этом, наиболее невоздержанные, намекали даже на попутное обучение ученика.

Еще раз покрутив пальцем, от ученика я отказался, пояснив, что за неделю никого нормально научить просто невозможно. Но потом, под напором охреневших гегемонов и собственного комиссара, сломался. Поэтому, ткнув пальцем на остаток электродов, предложил показать наиболее необходимое к ремонту оборудование. Дескать, вот сожгу все электроды и на этом всё — баста.

Из-за столь внезапной подработки, даже встречу с купцом пришлось провести прямо в ремонтных мастерских. Вернее, в пустующем кабинете на втором этаже административного здания.

При этом, сам посетитель, как-то сильно выбивался из представляемого мною образа. Исходя из фильмов, купец должен быть в шелковой косоворотке, скрипучих сапогах и борода лопатой. Илья Агафонович предстал в пиджачной паре, очках и вместо неопрятной «лопаты» была аккуратная бородка клинышком. Вообще, он почему-то сильно смахивал на Чехова с того портрета, что у нас в школе висел.

К банкам и внешней торговле таганрогский бизнесмен отношения не имел, поэтому национализация его не коснулась. Но прежние технологические цепочки были нарушены, поэтому сейчас, купец, вертелся как мог. И мой заказ на пошив, из материала и ниток заказчика, воспринял словно манну небесную. Обговорили с ним и панамы, и маскхалаты, и даже (оказывается у него и кожей работать могли) изготовление кое-какой амуниции. Так же заказал ему и примитивные разгрузки, для автоматчиков, расчетов ручных пулеметов, да пеших разведчиков. Остальному личному составу они не понадобятся. Им еще тупо пока нечего разгружать.

Что характерно, торговался Мелешко, словно в последний раз. Показывая полное отсутствие страха перед грозным предводителем отмороженных матросов. Правда, не наглея и не кидая шапку (в данным момент — котелок) оземь, но, сука, весьма упорно. Причем, часть оплаты хотел деньгами, а часть — трофейным барахлом.

Слушая купца, удивлялся про себя. Вот ведь как быстро люди в себя приходят. Я ведь знаю, что в начале февраля (то есть, всего четыре месяца назад) здешние революционеры собрали наиболее богатых людей города и затребовали с них пять миллионов. При этом, в виде альтернативы, предлагали расстрел. Ну не было у Советов денег и их где-то надо было срочно добыть, как для выплат зарплат, так и в принципе — для закупок продовольствия. Реквизировать на халяву это самое продовольствие у здешнего крестьянства, красные опасались. С одной стороны, пейзане социально близкие, а с другой, в деревнях и на хуторах столько оружия заныкано, что легко можно было получить большую бузу.