Боевой 1918 год 2

И дождавшись окончания воплей, пояснил свое видение ситуации. Ну насчет того, что уходить нам теперь никак нельзя. Народ задумался и через какое-то время посыпались предложения. В основном все сводилось к тому, что дерзкие конники Буденного, выманят врага из города, а батальон, плюнув на экономию, вступит с ними в бой. При этом, часть кавалерии и одна рота, обойдя Маловодное с другой стороны, прорываются к городской тюрьме, где освобождает взятых в заложники горемык. После чего, все быстренько отступают.

На это я лишь вздохнул:

— Братва, вы немного не в том видите проблему. Нам ведь нужны не те, кто сейчас в камерах сидит. Это обычные обыватели. Тем более — кто помешает гайдамакам наловить новых? Нет! Нам нужно сделать так, чтобы никому и в голову больше не приходило, подобными вещами баловаться. Поэтому я и говорю — наказывать надо конкретно тех, кто это придумал. То есть, Сикевича, с ближайшим окружением.

Ротный-три поинтересовался:

— Дык как же его накажешь, когда он в окружении войск сидит, паскуда?!

Я отмахнулся:

— Пусть сидит. Один черт, за жабры возьмем. И для этого, вовсе не надо устраивать великие сражения. Разведка доложила, что штаб расположен в здании городского собрания. Сам Сикевич, квартирует в доме купца Пиминова, находящегося рядом. С ним адъютант, еще два штабных офицера и охрана. Количества охраны местные мальчишки не знают, но рассказали про пост у собрания, и пост у дома купца. А также несколько пеших патрулей на улицах. Получается, что нам надо просто заземлить буквально несколько патрульных и можно брать генерал-хорунжего тепленьким.

Буденный скептически прищурился:

— Отож! А остальные его гаврики, разявив чавки, будут на все это молча глядеть?

— Именно на это я и рассчитываю! Но как это сделать, надо думать. Поэтому, предлагаю прекратить неконструктивные вопли, а сесть и прикинуть варианты.

Народ был несколько ошарашен, но бурча, постепенно включился в работу. И минут через двадцать стало что-то вырисовываться. Причем, что характерно — про снайпера, никто даже не подумал. Инерция мышления, наверное. А сам я молчал, так как вовсе не собирался светить столь удобный способ ликвидации хорошо охраняемого врага. Зачем мне это сейчас надо? Это потом понадобится, когда за границей, разных деятелей отщелкивать начнем. А то ведь, считай, до самого убийства Кеннеди, ликвидаторы извращались как могли. И бомбы, и яды, и всякие там уколы отравленным зонтиком. Хотя, уже целые подразделения снайперов существовали. Но тяму их применить в обычной жизни, хватило только у продвинутых америкосов. Так что не станем торопиться.

Тем временем, я отверг последнюю идею:

— Пройти ночью, минуя патрули? Угу. А с собаками что делать будем? Там ведь в каждом дворе по шавке, которые такой лай поднимут что — мама не горюй!

На что Буденный возмутился:

— Да ты уже все предложения обхаял! Так что же — днем идти, у всех на виду? Тогда бобики, точно гавкать не будут!

Подняв палец, я обвел разгоряченных соратников взглядом:

— Именно. Именно днем и у всех на виду. И чтобы нас там приняли как родных. Вот в эту сторону и думайте.

Но думалось как-то плохо (точнее, гнали какую-то голимую фантастику) поэтому, я вздохнул:

— Игнат Тихомирович, проверьте пожалуйста у нас пишмашинка с латинской клавиатурой рабочая? Ничего в ней не стряслось пока возили? Хотя подождите. Вместе пойдем. Может это и не понадобится…

После чего пошел претворять в жизнь то, что пришло в голову в начале в виде слабой идеи, но по мере обдумывания, нравилось все больше и больше.

* * *

А еще через два часа от места базирования батальона, в сторону Маловодного, направилась телега, в которой находились довольно странные люди. Правил транспортом мужик, одетый в полувоенную одежду обычного дембеля. То есть — штаны и сапоги солдатские, зато косоворотка и картуз с треснутым лаковым козырьком, вполне гражданские. При этом, вид у возницы был несколько ошалевший. Ну еще бы не ошалевший — после того как Буденный орально настоял, что он, как наиболее подготовленный боец пойдет с нами, я ему приказал подстричь острохарактерные приметные усы до нормальных размеров. Будущий маршал, почти лишившись лицевого украшения, впал в прострацию, из которой до сих пор не вышел.

Ну а мы с Бергом выглядели и того страннее. Одетые в драные, да еще и не по размеру крестьянские штаны и рубахи (похоже их баталеры на ветошь держали) но при этом с гладкими физиономиями, мы смотрелись откровенно ряженными. Обувь тоже доставляла, потому что иначе как «опорками» это не назвать. В ногах лежал небольшой саквояж с полуоторванной ручкой. В саквояже находились: две пары носков на резиновых подтяжках, месячной давности экземпляр газеты «Berliner Illustrite Zeitung», сломанный карандаш, накрахмаленная манишка, манжеты, несколько металлических пфенингов, криво разорванная половинка от листа командировочного предписания и галстук с отпечатком пыльного каблука.