Боевые асы наркома

А потом наступил рассвет. Девушка поднялась и пошла в поле. Андрей шел следом, оберегая любимую, прощая ей обвинения, он все понимал и не осуждал. Он просто хотел быть рядом. Может быть, последние минуты, часы. Откуда взялась эта страшная мысль, от которой сжалось сердце юноши? Почему последние минуты, почему последние часы? Сердце сжалось, нахлынули страшные воспоминания: беременная мертвая женщина, окровавленный старик, волочащийся за телегой, горящие хаты, убитые женщины, дети. И Андрей не выдержал. Он упал на колени посреди травы, зажал голову руками, закрыл глаза и закричал, завыл в голос, как одинокий бездомный пес. И Оксана будто проснулась. Она обернулась, в поисках источника страшных звуков, увидела своего любимого и бросилась к нему.

– Андрийка мой, ты мой, Андрийка! – шептала она, старясь расцеловать его лицо, мокрое от слез. Она обнимала его, прижимала как ребенка к своей груди и гладила, и снова целовала. – Любый мой, мое серденько!

Андрей обхватил девушку руками, и они стояли на коленях посреди поля, обнимаясь с таким исступлением, будто делали это в последний раз. Юноша почувствовал, что Оксана плачет. Тихо, без звука. Просто по ее щекам текли слезы и насквозь мочили его рубашку. А он только прижимал любимую к себе все плотнее.

– Моя, – шептал он, целуя ее волосы, прижимая ее лицо к своей груди. – Навсегда моя. Никому не отдам тебя! Никогда и ни за что не отдам. Мы вместе с тобой, ласонька моя, всегда будем вместе!

А потом они шли по проселку и молчали. Не о чем было говорить, им было просто необходимо быть рядом друг с другом. Не просто хотелось этого, не из ощущения радости или удовольствия. Это была жизненно важная необходимость. Потребность как дышать, как пить, как принимать пищу. Андрей вел Оксану за руку и чувствовал себя мужчиной. Он уже не испытывал того приступа отчаяния, он уже был уверен, что защитит свою любимую. Он сможет, ведь он последняя ее опора и надежда. Вот он возьмет и приведет ее к себе домой и скажет: «Мама, это Оксана, и она будет с нами жить». И мама всплеснет руками, ее глаза станут влажными, и она тихо шепнет: «Доченька»!

Дым поднимался за лесочком, и Оксана остановилась, глядя на него, и сжала руку Андрея с такой силой, что он даже испугался. Юноша попытался повернуть девушку к себе и спросить, что случилось, но она смотрела на дым, а потом потянула Андрея за собой:

– Пошли, скорее пошли, там беда!

Страшные воспоминания снова прошли волной ужаса внутри, но Андрей справился. Может, именно потому, что рядом была Оксана и она звала его помогать людям, и от этого он сам себе казался сильнее, храбрее. Они побежали что есть сил, миновали опушку, потом помчались напрямик через молодой осинник. Пахло дымом, было уже слышно, как истошно кричат женщины. Андрей стиснул зубы и мысленно повторял себе, что он справится, он сможет. Он больше не испугается. Крики все громче, все сильнее пахнет дымом, он уже щекочет ноздри, мешает дышать. И когда молодые люди выбежали из-за лесочка на околицу села, то увидели страшное зрелище. Горела православная церковь. Огнем была охвачена кровля и даже часть наружных стен. Ставни на окнах закрыты, под окнами пучки соломы, и к ним не подойти. Женщины метались вокруг, рвали на себе волосы, падая в пыль, кричали, бились в истерике. А изнутри, из дыма и огня, слышались детские голоса.

Два старика крутились рядом, пытаясь поливать стены водой из ведер, которые подносили женщины. Две девушки пытались лопатами дотянуться до ставней, но страшный жар отгонял их назад. На одной из них загорелись волосы, и на несчастную тут же вылили ведро воды.

– Андрей! – закричала Оксана в истерике и сжала кулачки. – Там же дети! Нелюди, нелюди, что они творят!

И Андрей понял, что сейчас самое важное ‒ это спасти детей. Не для него, не для нее, это просто самое важное, потому что страшно, когда гибнут взрослые люди, но еще страшнее видеть, как гибнут дети, видеть их гибель и не иметь возможности помочь, спасти. Юноша ринулся к церкви, но тут же задохнулся от испепеляющего жара и отпрянул. Он оглянулся по сторонам и увидел небольшую тележку на деревянных колесах, на которой кто-то возил воду или хворост из леса. Тут же на земле лежал обрубок ствола дерева метра два длиной. Андрей кинулся к нему, пытаясь поднять, взвалить на тележку, но сил не хватало. Он повернулся к людям и крикнул срывающимся от напряжения голосом:

– Помогите!