Боевые асы наркома

– Так это же я! – расхохотался Буторин. – Это я там дверь взорвал и Шелестова вытащил. Он в лесу среди надежных людей и с ним Борис. Так что все хорошо. – Буторин хлопнул обрадованного Сосновского по плечу и подошел к танкисту: – Ну, как, есть связь? Ладно, не мучайся. Выполняй свою задачу, а мы будем свою. Только одна просьба: дай три свои машины, вот до этой точки нас пусть на броне подбросят да пару выстрелов по лесу сделают.

– Так далеко не могу, майор, – покусал губы танкист. – У меня каждый взвод на счету, а ты… Давай так сделаем: я твоих ребят подброшу на броне до шоссе. Там наши соколы колонну расколошматили. Сдается мне, что целые грузовики и даже бронетранспортеры там есть. Немчура все бросила и драпанула так, что только пятки сверкали. Мы же по всем направлениям наступаем. Вымотали их, такую оборону наладили, что почти все их танки сожгли за пару дней, а теперь они драпают!

Козорез отобрал тридцать человек, остальным велел возвращаться в лагерь и носа из леса не показывать. И в бой не вступать. При первой же возможности он обещал связаться с советским командованием и сообщить, что его отряд не представляет опасности для Красной армии и воевать против СССР не намерен. Он посмотрел на Буторина, на Сосновского, но ни о чем расспрашивать не стал. Хотя трудно не догадаться, кто на сам деле эти люди.

На дороге среди трупов и обгоревших остовов машин удалось найти два исправных бронетранспортера и один уцелевший грузовик. Правда, осколком ему пробило колесо, но оуновцы быстро сменили его на целое, сняв с другой разбитой машины. Колонна тронулась в путь. Сосновский стоял возле пулеметчика рядом с броневым щитком головного бронетранспортера и, сверяясь с картой, посматривал на лес. Буторин вместе с Козорезом находился во второй машине. Замыкал колонну грузовик с оуновцами.

Прошло больше двух часов, прежде чем колонна вышла к нужному лесному массиву. Козорез, стоявший рядом с Буториным, все же сказал:

– Мне сейчас с тобой снова в бой идти. Надеюсь, потом, если живы останемся, ты мне скажешь всю правду.

– А разве впервые мне ради тебя и твоих ребят жизнью рисковать? – спросил Буторин. – Мне кажется, что пора бы начинать мне верить. Я же тебе поверил. А то, что я тебе говорил про Украину, про украинцев и братство между народами, – это не ложь и не выдумка. Это мои убеждения. И ненависть моя к «бандеровцам», к гитлеровцам и вообще мировому капитализму, который хочет наш мир уничтожить, самые настоящие и неподдельные. И со всеми врагами я готов сражаться насмерть. Будешь рядом со своими ребятами в этот момент… что ж, буду рад сражаться вместе. Как сейчас вот нам предстоит.

Козорез промолчал, хмуро глядя на приближающийся лес. Сейчас им предстояло пробиться к базе. И те, кто наблюдает с опушки за окружающей местностью, кто охраняет базу «бандеровцев», видят машины и видят, что они немецкие. Их поведение трудно предугадать, но Козорез был согласен с Буториным, что теперь многое изменилось. И вполне возможно, что Свирид приказал по немцам не стрелять. А может, он и ждет гостей с обещанным оружием.

Колонна, не меняя порядка движения, продолжала двигаться по проселочной дороге, уходившей дальше в лес. В прошлом дорога вполне накатанная, видна колея от колес, едва поросшая травой.

Взрыв прогремел под передним колесом, и передний «Ханномаг» чуть отбросило в сторону. Через задний борт стали прыгать бойцы и искать укрытия за деревьями. Из-за кустов по ним неизвестные открыли огонь из автоматов и винтовок. Но, судя по интенсивности огня, их было всего несколько человек, наблюдателей, которые отправили в лагерь посыльного сообщить о прибывших немцах. Буторин приказал бойцам на втором бронетранспортере пробиваться через кусты и открыть огонь из пулемета. Грузовику он махнул рукой обойти противника справа. Дым рассеялся, и Виктор увидел Сосновского, который стоял без фуражки за броневым щитком и поливал огнем из пулемета кустарник впереди. Бронетранспортер горел, и баки могли взорваться в любую минуту.

– Черт, что ты делаешь! – проворчал Виктор. – Прыгай, убегай оттуда!

Но Сосновский продолжал стрелять, поводя стволом пулемета то вправо, то влево. Бойцы из первого бронетранспортера стреляли и перебегали между деревьями, идя на сближение с врагом. И когда второй «Ханномаг» вломился в кусты и открыл огонь слева от первой машины, ответный огонь заметно ослаб, а потом прекратился совсем. Справа через борта грузовика прыгали оуновцы и рассыпались по лесу. Буторин тоже спрыгнул на траву и побежал вперед.

Он сделал всего несколько шагов, когда со страшным хлопком, ударившим по ушам, взорвался бензобак подбитого бронетранспортера. Выругавшись, Виктор замер, глядя на объятую пламенем машину. Но тут сбоку сквозь треск выстрелов раздался знакомый голос:

– Жалко, потеряли одну машину. Самой ударной силой у нас была, а теперь силы вдвое меньше.

– Любишь ты рисковать, – недовольно сказал Сосновскому Буторин, глядя в его задорное закопченное лицо.

– Трезвый расчет, и не более, – отмахнулся Михаил.