Боевые искусства Ветрогорья

С Мирошниковым он сталкивался в коридоре регулярно раз в неделю. Наставник холодно кивал ему, будто незнакомому, и иногда дружески подмигивал. Менеджер помнил, что по окончании курсов эспритиона психолог разрешил Двинянину и ещё паре наиболее толковых учеников заходить к нему в любое время за советом. И теперь каждый раз, встречаясь в коридорах бизнес-центра, Гена видел в глазах наставника приглашение зайти поболтать. Менеджеру не хотелось посещать Мирошникова: тот совершенно не умел слушать собеседника, и "зайти поболтать" будет выглядеть как сплошной монолог психолога, перемежаемый библейскими цитатами к месту и не к месту.

Но не зайти было неудобно. В один осенний вечер Двинянин после работы отправился в хорошо знакомый ему дом культуры строителей и разыскал там наставника. Обрадованный психолог угостил менеджера недорогим коньяком с шоколадкой и минут пять выслушивал похвальбу бывшего ученика и сетования по поводу Храмцова.

— Ты должен с ним сразиться! — приказным тоном заявил Мирошников, ёрзая от нетерпения разразиться нравоучениями. — Ибо какой ты после этого эспритионист!

Он заглотил не жуя дольку шоколада и развил мысль:

— С точки зрения эспритиона наш мир — сплошная борьба. Непрекращающаяся и вечная. В этом смысл существования всего живого и неживого: бороться и побеждать противников. Борьба противоположностей, слышал про такое?

Гена нахмурился, припоминая философские премудрости. Философию он проходил на втором курсе университета, и с тех пор изрядно подзабыл.

— Диалектика? — В голове шевельнулись смутные воспоминания.

Психолог в ответ презрительно ухмыльнулся:

— Диалектика — это чушь! Придумали тоже, единство и борьба противоположностей! Эспритион основывается не на диалектике, а на другой философский концепции — диаболике. А в ней никакого единства противоположностей нет, только борьба!

Мирошников разлил по рюмкам остатки коньяка.

— Диалектики — дураки, запутались и себе же противоречат. — Психолог подкрепил мысль хорошим глотком. — Как сказано в одном научно-фантастическом сборнике, ходящий во тьме не знает, куда идет. Сами постоянно талдычат: "Следствие важнее причины", "Важна не форма, а содержание", "Добро побеждает зло", "Пролетариат прогрессивнее буржуазии". Ну и какое может быть между этими противоположностями единство, а?!

Разговорчивому наставнику, к тому же подогретому спиртным, требовался не собеседник, а слушатель. Поэтому он сам же и ответил на свой вопрос:

— Единства между противоположностями нет и быть не может — вот что утверждает диаболика. Либо патриархат, либо матриархат. Либо буржуазия, либо пролетариат. Либо добро, либо зло. Нельзя быть одновременно беременной и небеременной. Одна из противоположностей всегда побеждает, а другая в проигрыше. И когда одна победит другую, то обязательно появляется третья противоположность, которая сразится с победителем. Если буржуазия побеждает феодалов, то появляется пролетариат. Значит, государства рабочих просто не может существовать: появится третья сила, более прогрессивная, чем пролетарии.

— Корпускулярно-волновой дуализм, — неожиданно вставил Двинянин, вспомнив курс физики.

— Что?! — дёрнулся Мирошников.

— Элементарные частицы в одних условиях ведут себя как дискретные объекты, а в других — как непрерывные волны. — Молчаливый менеджер без коньяка ни за что бы не вступил в пререкания и тем более не стал бы строить такие длинные сложные фразы. — И вообще любой объект сочетает в себе корпускулярные и волновые свойства, даже мы с вами. Получается, дискретность и непрерывность вполне могут уживаться друг с другом.

— Раз уживаются, значит, не такие они уж противоположности, — не слишком уверенно возразил психолог, явно слабоватый в естественных науках. — Братолюбие между вами да пребывает, сказано в одной книге…

— А литераторы говорят, что в любом произведении важно единство формы и содержания, — перебил собеседника осмелевший менеджер и поправил очки.

— А коммунисты-диалектики говорят, что рабочий класс должен скинуть хозяев, — аргументировал свою точку зрения Мирошников.

— А в Китае наблюдается единство буржуазии и пролетариата, — ехидно возразил разошедшийся Двинянин, — под руководством коммунистов-диалектиков.

Наставник лишь махнул рукой:

— Ерунда! Неестественный союз. Как смесь жира с водой. Как комиссар в подряснике. Каннибал-вегетарианец. Евнух-бабник. Монашка-стриптизёрша. Всё равно одна противоположность обязательно одолеет другую! И Китай не исключение. Не сейчас, так позже.

— Смесь жира с водой может быть устойчивой. Это эмульсия. Молоко, например, — не сдавался Гена. — И, если людоедов-веганов не существует, то есть прокуроры-взяточники, фотомодели-уродины, певцы безголосые…