Боевые псы Одиума

– Тебя не касается, – отрезал Бунтарь. Все это время он ни на миг не забывал посматривать на индикатор, ожидая условного сигнала от «Атолла». Светодиод не загорался, хотя галиматья, что до этого творилась на дисплеях, уже прекратилась. Возникшее затишье и вовсе не позволяло определить, закончил Планктон свою работу или еще нет.

– Да-да, конечно же, не касается, – закивал Бригман. – Мне абсолютно все равно, чем вы там занимаетесь. Но если вас интересуют оставшиеся документальные архивы об исследованиях Крэйга Хоторна, то в моей базе данных этих материалов нет. Поклянитесь оставить меня в живых, я скажу вам, где их можно раздобыть.

Бунтарь скептически отнесся к этому заявлению: не обнаружь Планктон здесь ничего ценного, он давно бы известил лазутчиков о сворачивании поисков.

– Думаешь, мы не знаем, где находятся эти архивы? – усмехнулся Первый. – Наверняка то, что нас интересует, хранится в отделе «Гелиополь».

Уильям обреченно опустил взгляд, тем самым давая понять, что догадка превенторов верна.

– И еще – у тебя в голове, – продолжал Бунтарь, красноречиво постучав пальцем себе по лбу. – Холт сказал, что ты – единственный человек во всем «Звездном Монолите», который может нам помочь. Между прочим, этой информацией Мэтью тоже пытался купить себе жизнь… Что приуныл? Неужели мы напрасно пощадили твоего босса и он всучил нам лживые сведения?

– Ну, насчет того, что я – единственный, тут Холт, конечно, солгал, – помотал головой Бригман. – Любой из моих прежних коллег по институту может снабдить вас исчерпывающими данными. Но раз уж Холт выдал вам именно меня… Тогда я тоже готов купить себе жизнь, как это сделал он. Спрашивайте, что конкретно вас интересует.

– Условие принимается. Отныне твоя жизнь зависит только от твоей откровенности. Но учти: у нас очень мало времени, поэтому советую говорить исключительно по существу, – заметил Первый, взглянув на индикатор связи, который, по всем предпосылкам, должен был сработать с минуты на минуту. Но теперь, когда догадки насчет отдела «Гелиополь» получили подтверждение, превенторы не намеревались заставлять Планктона раньше времени умывать руки. Следовало дать ему еще одну возможность продемонстрировать свое специфическое мастерство. И на сей раз проходчику виртуальных недр предстояло вонзить свой заступ в куда более золотоносную жилу.

Наказав Уильяму говорить по существу, Бунтарь обязан был соблюдать те же условия, ибо без конкретных вопросов не могло быть и конкретных ответов.

– Чем занимается «Синай»? – начал Первый. Он намеренно не выдавал, что ему известно о закрытии отдела Бригмана, чтобы проверить, станет Уильям лгать или же говорить правду. – И сколько, кроме тебя, в нем сотрудников?

– Я и есть весь отдел «Синай». Точнее сказать, «был», поскольку после смерти Хоторна отдел сразу прикрыли, – ответил Бригман, тем самым давая повод считать его ответы искренними. – А при прежнем президенте я служил здесь техническим консультантом… и заодно руководителем. А чем мы… то есть, я тут занимался, вы прекрасно знаете. Ведь это именно Уильям С. Бригман целых пять лет отвечал на вопросы, которые вы задавали мне все эти годы через свои информ-консоли.

– Скрижали?

– Ага. Это Хоторн придумал такие условности и требовал, чтобы в переписке с вами я тоже их соблюдал.

– Значит, вот с кем я постоянно ругался, пока не разбил свою Скрижаль, – заметил Бунтарь и переглянулся с Невидимкой. И впрямь, если бы не подруга и прочитанная ею в церкви Приюта Изгнанников книга, скорее всего, эта встреча никогда бы не состоялась. – Однако ты испугался нас не потому, что столько времени лгал, рассказывая нам сказки об Одиуме. Твой страх наверняка объясняется другим, и я знаю, чем именно. Сколько лет и на какой должности ты проработал в Контрабэллуме?

– С момента начала проекта «Превентор» и до того, как вас определили на Периферию я состоял в институте Хоторна на должности старшего научного сотрудника.

– Чем именно ты там занимался?

– Я являюсь… э-э-э… – Уильям осекся, но, покосившись на нож в руке Невидимки, продолжил: – Точнее сказать, я и трое моих коллег являемся разработчиками способа так называемой посттерминальной реанимации, на котором и базировался проект «Превентор».

– В двух словах – что за способ?

– В двух словах о нем не расскажешь… Вообще-то, это сугубо лабораторный метод, который вряд ли будет востребован реаниматологией как по причине своей сложности, так и весьма специфических результатов его использования.

– А чуть поконкретнее!

Уильям вздрогнул и поморщился, будто получил пощечину. Ему явно не хотелось обсуждать свою прошлую работу, но опасение нарушить договор – информация в обмен на жизнь – вынуждало Бригмана поторапливаться с ответами.