Боевые псы Одиума

Бунтарь кивнул, и Уильям сразу помрачнел, словно до последнего надеялся, что собеседник спросит его о чем-то другом.

– Если говорить с позиции врача, которому пришлось в молодости давать клятву Гиппократа, то ничего хорошего не происходило. Пациенты оставались живы и физически здоровы, но никто из них уже не был полноценным человеком. Однако с позиции ученого, много лет занимающегося изучением свойств биополя, результаты экспериментов являлись просто потрясающими… Сейчас я веду речь не о вас – одиннадцати подопытных, переселенных на Периферию, – а о других – тех четырнадцати, что служат под командованием полковника Данна. Точнее, сегодня их тоже уже одиннадцать. Трое из превенторов Айзека погибли, когда пытались захватить вас месяц тому назад, а еще двое получили увечья.

– Все-таки ты ученый, а не врач, – заметил Бунтарь. Прозвучавшее в голосе Бригмана сожаление наглядно продемонстрировало, какой позиции он сегодня придерживается. Уильям ни словом не обмолвился о погибших на Периферии девяти списанных превенторах, но при упоминании жертв Бунтаря и Невидимки голос посттерминального реаниматора сочувственно дрогнул. Яснее ясного, что сейчас он переживал не о людях, а о загубленном результате долгих и кропотливых исследований.

– Совершенно верно – ученый, – не стал отпираться Бригман. – И всегда им оставался. До самой своей смерти буду видеть в кошмарных снах тех монстров, в каких мы превратили ваших товарищей и лишь по чистой случайности не превратили вас. Хотите верьте, хотите нет, но только по этой причине я забросил научную деятельность и попросил Хоторна перевести меня на службу сюда, в «Синай», подальше от того проклятого подземелья. Наше неудержимое любопытство, в конечном итоге, поломало жизнь двадцати пяти отличным ребятам, поэтому вам есть, за что меня ненавидеть, не так ли?.. Но тем не менее как ученый – человек, обладающий холодным рассудком и мыслящий глобально, – я склонен считать, что столь высокая цена была заплачена не напрасно. Да, мы так и не выяснили, что скрывается за гранью человеческой жизни, зато теперь доподлинно знаем, что происходит с человеком непосредственно на этой грани. Вы не добрались до нее буквально полшага, ваша подруга подошла еще ближе, но не настолько, как превенторы Айзека Данна. И только потому, что вы не дошли до цели это мизерное расстояние, вам посчастливилось вернуться из путешествия к границе жизни людьми.

– Кем же тогда вернулись оттуда последние четырнадцать превенторов?

– А кем, согласно легендам, возвращаются люди с того света? – невесело усмехнулся Уильям. – Тенями, призраками, зомби, прочей обездушенной нежитью… Превентор номер двенадцать был первым, кто практически достиг «точки невозвращения», а не подобрался к ней вплотную, как вы. Время, которое Двенадцатому оставалось прожить до неотвратимой смерти, составляло всего семьдесят восемь сотых секунды. Ровно столько и ни мгновением меньше требовалось нашему автоматическому реанимационному комплексу ценой в полмиллиарда долларов, чтобы запустить процесс спасения жизни этого подопытного. Семьдесят восемь сотых секунды… Они и стали для нашей научной группы финальным рубежом, пересекать который мы уже не дерзнули. Хотя будь у нас в распоряжении более точное оборудование… Впрочем, теперь это не имеет значения, поскольку и так ясно, что ничего хорошего человека за тем пределом не ожидает…

Именно преодоление секундного «рубикона», отделявшего жизнь подопытного от смерти, и решило успех проекта «Превентор». Из всей «Ундецимы» наиболее близко подобралась к этому рубежу Одиннадцатая – одна целая и пять сотых секунды, однако ей не хватило до положительного результата (по стандартам Айзека Данна – руководителя проекта) всего какого-то неуловимого мгновения. Дорогостоящее высокоточное оборудование для посттерминальной реанимации взялось за спасение жизни Невидимки уже после того, как ее биополе приобрело все качества, обязательные для последующего поколения превенторов. Но все равно этого оказалось недостаточно, чтобы попасть в ряды тех, кто избежал ссылки на Периферию.

Бунтарь – превентор номер один – являлся самым «недодержанным» в состоянии клинической смерти превентором: три целых пятьдесят шесть сотых секунды до достижения критической отметки. Реаниматоры Контрабэллума уже знали, что у вернувшихся из Чистилища пациентов всегда наличествует потеря памяти, но вот определить глубину амнезии ранее на животных удавалось лишь весьма и весьма приблизительно. Собаки не подчинялись прежним хозяевам и забывали разученные ранее команды, однако легко усваивали новые и не дичали. Потупив взор, Бригман признался, что нечто похожее ожидалось экспериментаторами и от подопытных-военных, у которых подчинение приказам тоже было заложено на уровне инстинктов.