Боевыми курсами. Записки подводника

Командиры боевых частей были терпеливыми учителями, поэтому умело и настойчиво отрабатывали у личного состава решительность, активность и самостоятельность, прививали навыки расчетливых, грамотных и искусных действий, которые затем оттачивались боевыми походами, и достигали свойства, присущего всем нашим морякам, - высочайшего воинского мастерства. И наконец, максимальное [295] внимание уделялось организации вахты по возвращении подводной лодки из похода, особенно после успеха, когда, естественно, могла возникнуть губительная самоуспокоенность. Нередко такие корабли становились жертвой противника в последние дни боевого похода…

Когда мы подходили к Поти, с рейдового поста охраны водного района, резко и легко взмахивая невесомыми красными флажками, сигнальщик передал нам семафор с поздравлением. На мачтах берегового поста СНИС, кораблей эскадры, стоящих у причалов порта, и плавбазы «Волга» взвились флажные сигналы: «Поздравляем с победой, с благополучным возвращением».

На палубах линейного корабля «Парижская коммуна», плавбазы «Волга» и эскадренных миноносцев, приветствующих наш экипаж, выстроился личный состав и загремели духовые оркестры. Стоит ли говорить, что нам было очень приятно видеть столь высокую оценку нашего скромного вклада в общее дело победы над врагом.

Пока лодка проходила мимо кораблей эскадры, мы провожали глазами наших товарищей, застывших в торжественном строю, и в груди все больше Нарастало необычайное волнение от осознания того, что причиной радостного переполоха и праздничной встречи стали наши победы. От непривычного парадного убранства порта стало как-то не по себе, сердце колотилось как бешеное, и я с большим трудом смог сосредоточиться на предстоящем докладе.

Тем временем подводная лодка под острым углом плавно подошла к левому борту плавучей базы «Волга». Бесшумно заработал левый электромотор, который, дав малый назад, погасил энергию хода, и за кормой на больших водяных кругах забурлили маленькие водоворотики. Подводная лодка глухо притерлась бортом к кранцам плавбазы, и швартовая команда, выстроенная на палубе, тут же подала носовой и кормовой швартовы, накрепко прижав ими подводную лодку к борту плавбазы.

Я выстроил своих молодцов на палубе, повернулся лицом к сходне и приготовился встретить командира бригады капитана 1-го ранга А.В. Крестовского, который под звуки оркестра уже сходил с плавбазы. Когда он ступил на [296] подводную лодку, раздалась команда «Смирно!», и я, набрав полные легкие воздуха, отчетливо доложил ему об успешном выполнении боевого задания.

Комбриг поздоровался с командой и поздравил ее с двойной победой. Громовое ответное «Ура!…» разнеслось по Потийской бухте и вернулось двойным эхом, распугав прибрежных птиц.

Я распустил строй, а ко мне пробрались Павел Николаевич и боевые друзья-подводники, которые душевно поздравляли меня, заключали в крепкие братские объятия и подолгу сжимали руку. Наконец, когда шум (страсти, радость, пыл) встречи несколько поутих, наш комиссар взял меня под локоть и отвел в сторону.

- Семья доехала благополучно, закругляйся побыстрее и иди домой, - наклонившись ближе к моему уху, вполголоса сказал комиссар. - Они остановились на частной квартире, в которой раньше жили Шепатковские, и давно ждут тебя.

Поднявшись на базу, я привел себя в элементарный порядок и, отдав распоряжения старпому, собрался в город.

Как и на других флотах, с некоторых пор у нас установилась хорошая традиция: встречать победителей поросенком: за каждую победу - поросенок. В итоге нам вручили двух жареных поросят. Одного, по категорическому настоянию команды, я взял с собой по случаю приезда моей семьи из эвакуации. Сунув завернутого в вощеную бумагу поросенка под мышку, я впервые за два года войны отправился «домой». Что это будет за дом, я себе не представлял…

Когда я шел в город - не чувствовал под собой ног. Какое-то новое, неведомое доселе чувство охватило меня. Неуверенность терзала мою душу: кого я увижу на узкой грузинской улочке, что сталось с женой, как меня примут дети? Когда наконец на дороге я увидел свою семью, растущее волнение отозвалось неожиданной слабостью в ногах. Впереди, быстро перебирая пухленькими ножками, семенила маленькая Наташа, которую я еще ни разу не видел, следом бежала Иришка, а позади, скрестив руки на груди, неторопливо ступала Вера Васильевна. [297]

Наташа, судя по ее решительному взгляду, устремленному явно мимо меня, уже была готова пробежать мимо, но я успел подхватить ее на руки, и тогда она, радостно взвизгнув, обхватила мою шею ручками и прижалась к щеке. Ириша узнала меня сразу и, радостно огласив округу восторженными криками, бросилась в мои объятия. Как же она выросла… Взяв и ее на руки, я взглянул на подошедшую Веру Васильевну, она показалась мне очень утомленной, еще более серьезной и собранной, повзрослевшей. Я опустил детей на землю и с нежностью обнял жену, впервые за долгие два года…