Боевыми курсами. Записки подводника

Закончив учение, самолеты благополучно возвратились на озеро. Учебный полет подтвердил необходимость пересмотра глубины погружения при уклонении от самолетов противника в зависимости от прозрачности воды.

На прощание комиссар эскадрильи смущенно открыл мне свою небольшую тайну, которую он не решился сообщить мне перед полетом. Оказывается, он подбирал для себя летнаба полегче из-за того, что это был его второй самостоятельный полет!

Мы вернулись на базу полные впечатлений, которые тут же, без остатка, выплеснули на наших товарищей. Да, рассказать было о чем…

Ремонт корабля мы закончили на несколько дней раньше намеченного срока. Приняв все положенные запасы, были готовы к очередному выходу в море, к выполнению очередного боевого задания.

Однако после окончания ремонта в июне 1943 года командир дивизиона капитан 2-го ранга Н. Д. Новиков предоставил нам, как говорят спортсмены, неделю для разминки. Район для боевой подготовки был отведен у побережья Турции, вдали от наших морских коммуникаций и путей движения подводных лодок. Вместе с нами в учебно-боевой поход пошел начальник кафедры Военно-морской медицинской академии, доктор медицинских наук, подполковник медицинской службы Петр Иванович Бениваленский. Он прибыл к нам в бригаду для проверки в боевых условиях фенамина — противосонных таблеток.

— Во многих армиях и флотах, особенно в их разведывательных органах, фенамин уже принят на вооружение, а мы дальше кроликов не идем! — сокрушался Петр Иванович.

Но я тоже его ничем не порадовал: разрешил проверять фенамин в море только на новом вестовом — матросе Заболотном.

Вместе с тем присутствие на подводной лодке Петра Ивановича освежающе подействовало на весь экипаж. В кают-компании и в жилых отсеках пошли оживленные разговоры исключительно на медицинские темы. Мы. все с жадностью слушали его в высшей степени эрудированные рассказы по самому широкому кругу медицинских вопросов. Нас интересовало в этой науке все и вся. Такой необычный и активный интерес к медицине неимоверно воодушевлял Петра Ивановича, и он самозабвенно удовлетворял наши бесчисленные заявки.

Во время похода Петр Иванович жил в седьмом отсеке, в котором с его появлением стало многолюдно. Часто его можно было застать здесь, сидящим на разножке у кормовых торпедных аппаратов в окружении старшин и матросов.

Во время очередного дневного отдыха к слушателям доктора Бениваленского присоединились даже степенные мичманы — Емельяненко, Крылов и Карпов, — которые обычно проводили досуг в старшинской кают-компании, но теперь сидели здесь и, судя по всему, также проявляли к медицине немалый интерес. Петр Иванович раскраснелся, расстегнул воротник своего поношенного кителя и, широко улыбаясь, отвечал на многочисленные вопросы подводников.

— Я согласен, согласен, — с лукавой улыбкой обратился к Петру Ивановичу мичман Карпов, — медицина действительно мудрая и древнейшая наука. Но согласитесь сами, есть такие специалисты… — Он, не договорив, лихо мотнул лысеющей головой и подмигнул правым глазом.

Все засмеялись, улыбнулся и Петр Иванович.

— Точно, точно! — продолжал мичман Карпов. — Вот на соседней подводной лодке есть известный всем, уже далеко не молодой фельдшер Н. — И он рассказал, как фельдшер Н. выдавал «любителям медицины» первые попавшиеся в кармане таблетки и тут же спрашивал: «Ну как, помогает?» — «Помогает», — обычно отвечал недогадливый «больной» под общий смех окружающих его матросов.

— Бывают и у нас проходимцы, что и говорить, — смущенно ответил Петр Иванович и опустил глаза.

Но очередной вопрос на другую тему быстро отвлек доктора от неприятных мыслей…

Погода на протяжении всего учебно-боевого похода стояла хорошая. Ветер дул ровный. В один из таких дней мы шли над водой, отрабатывая навыки вахтенных офицеров. Получив от меня очередную вводную об обнаружении самолета противника, вахтенный офицер провел срочное погружение подводной лодки.

Однако разом пришлось отменить умение: во время погружения подводной лодки командир отделения акустиков Крылов доложил, Что слышит шум винтов вражеской субмарины.

Надо сказать, Крылов слышал и различал почти все шумы моря. Богатый практический опыт помогал ему, как говорится, пропускать мимо ушей шумы собственной подводной лодки и великолепно различать еле слышимые посторонние шумы. Он мог свободно классифицировать цели, то есть определять класс корабля: транспорт или военный корабль. При хорошей гидрологии моря он мог сосчитать число оборотов винта корабля и транспорта и таким путем определить его скорость. Используя данные Крылова, мы могли на глубине следить за маневрами главной цели и кораблей охранения.

Акустические приборы (шумопеленгаторная станция, фиксирующая шумы кораблей и транспорта, и прибор звукоподводной связи, позволяющий поддерживать связь между подводными лодками под водой) помогали мне не только при выходе в торпедную атаку, они были незаменимы при уклонении от преследующих подводную лодку противолодочных кораблей.