Боевыми курсами. Записки подводника

Солнце щедро лилось в большие прямоугольные иллюминаторы и наполняло кают-компанию теплом и уютом. Беспечно отдыхающих офицеров, не ожидавших подвоха, разморило: они сидели в расстегнутых кителях, кое-кто и без оных. Не замечая наркома, они не спеша пили чай, попыхивая толстыми папиросами «Казбек», и вели непринужденную беседу. Табачный дым прозрачными полосами тянулся к стеклам иллюминаторов.

Нарком прошел больше половины кают-компании и чуть не вплотную подошел к столу, но никто по-прежнему не обращал на него внимания. Он не выдержал такого безобразия и раздраженно воскликнул:

— Встаньте же, черт вас возьми!

Все лейтенанты повскакивали с мест и с молниеносной быстротой покинули помещение. Обстановка накалялась. Нарком, пройдя кают-компанию, зашел в салон. Это была большая, полная света каюта, отделанная красным деревом. Ковер во всю каюту, вдоль стен — диваны, обитые шелковым испанским гобеленом с разноцветными павлинами, и большой стол посередине — свидетельство былой роскоши корабля. На столе в беспорядке лежали белые булки и печенье, тарелки с тонкими ломтиками голландского сыра и кусочками сливочного масла. По всему чувствовалось, что завтрак был прерван неожиданно и, скорее всего, насовсем…

Нарком медленно осмотрел стены салона, стол и, ни к кому не обращаясь, спокойно, но властно спросил:

— Что это за хутор? И где его хозяева? — Тут же, не дожидаясь ответа, повернулся и под гробовое молчание вышел из салона. Прошел кают-компанию, спустился на вторую палубу и сошел с плавбазы на пирс.

Офицеры, выскочившие из кают-компании, предусмотрительно скрылись кто куда, чтобы вновь не попасться на глаза наркому.

Было горько и обидно, что мы не сумели достойно встретить такого редкого и дорогого для всех нас высокопоставленного командира. Да и я хорош, понадеялся на командира бригады, на его указания. Нужно было проявить необходимую в таких случаях инициативу и терпеливо ожидать наркома у трапа плавбазы.

Когда командование бригады и дивизиона поспешно прибыло на плавбазу, мне оставалось лишь доложить им все как было… Картина вырисовывалась явно неутешительная.

Днем нарком вызвал всех командиров подводных лодок вместе с командованием бригады в штаб Потийской военно-морской базы. Адмирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов с иронией поприветствовал нас.

— Здравствуйте, хуторяне! — и продолжил: — Собирался вас пожурить, да время для этого неподходящее, начнем по существу, о вашей боевой деятельности.

Мы встали вдоль стены кабинета, напротив нас стоял вице-адмирал С. П. Ставицкий, который что-то скрупулезно записывал в небольшой блокнот. Нарком, расхаживая по кабинету, начал свое выступление, в котором остановился на трех следующих вопросах:

— Воюете вы в клетках, размеры ваших позиций малы. Это снижает эффективность вашей боевой деятельности и увеличивает потерю лодок. Необходимо отказаться от позиционного метода использования подводных лодок и нарезать вам обширные районы моря.

Нарком был прав.

На Черноморском флоте подводные лодки пользовались позиционным методом. Он заключался в том, что лодкам назначались небольшого размера районы моря — позиции, в пределах которых они производили разведку целей и при обнаружении атаковали их торпедами.

Формы и размеры позиций были различными, однако в большинстве случаев — квадрат со сторонами около 20 на 20 миль. При таких размерах предполагалось, что подводная лодка с достаточно высокой вероятностью может обнаружить корабли противника в пределах позиции. Подводной лодке, осуществлявшей поиск, воспрещалось выходить за указанные пределы.

Казалось, как просто было решить боевую задачу — находись в центре позиции, и победа будет обеспечена. Однако в практике боевой деятельности подводных лодок все оказалось иначе.

Поскольку размеры позиций были невелики, позиционный метод сковывал инициативу командиров подводных лодок в поиске кораблей и судов противника, и противник запросто обходил эти «клетки», как назвал их нарком. А если противник обнаруживал лодку, то, будучи связанной в уклонении, она подвергалась неизбежной опасности, так как и в этом случае подводная лодка не имела права покидать позицию. Кроме этого, позиции нарезались вдоль побережья — в зоне наиболее развитой системы противолодочной обороны противника и минных полей.

Наши штурманы в качестве отчетного документа составляли кальку маневрирования подводной лодки на позиции за сутки, а затем общую кальку маневрирования на позиции за весь поход, то есть за 20–25 дней плавания. При взгляде на такую кальку создавалось впечатление, что смотришь на большой клубок ниток или сито, через которое не сможет пройти ни одна мина — обязательно с ней встретишься и подорвешься. На практике, к большому сожалению, так и получалось. В результате нарком ВМФ приказал отказаться от позиционного метода использования подводных лодок.

Далее Николай Герасимович Кузнецов дал указание отработать тактическое взаимодействие подводных лодок с флотской авиацией и боевыми надводными кораблями, что давало наибольший боевой эффект.