Боевыми курсами. Записки подводника

К 12 часам способность соображать осталась лишь у троих: командира Колтыпина, старшины группы Пустовойтенко и краснофлотца Сидорова. Командир, осознав, что больше продержаться не в состоянии, приказал Пустовойтенко не спать и разбудить его в 21 час. В это время Сидоров ходил из первого отсека в шестой за механиком Медведевым и за ноги оттаскивал его от люков, которые тот пытался открыть. Но Медведев все же ухитрился незаметно отдраить люк в шестом отсеке, хотя, к счастью, давление воды на такой глубине не позволило ему отвориться.

В назначенное время Пустовойтенко не сумел разбудить командира, тогда он вынес командира в центральный пост и стал действовать самостоятельно. После продувки средней цистерны подводная лодка всплыла под рубку, и Пустовойтенко попытался отдраить люк, но не смог и свалился в центральном посту. В это время лодку медленно относило на камни к херсонесскому маяку, а вода заливала электромоторы через отдраенный в шестом отсеке люк. Через два часа Пустовойтенко пришел в себя, открыл рубочный люк и вынес наверх командира лодки. После этого старшина пустил корабельную вентиляцию, задраил люк в шестой отсек, откачал воду из трюма, продул главный балласт. Затем он вынес наверх электрика Кижаева, привел его в чувство, отнес вниз и оставил его на вахте у электростанции. Командир наконец очнулся и дал команду: «Задний ход!» Но подводная лодка, стоявшая носом к берегу, наоборот, пошла вперед. Кижаев на вопрос командира, почему он не выполнил команду, совершенно серьезно и убедительно ответил: «Наша лодка должна идти только вперед! Назад нельзя: там фашисты». Было понятно, что электрик еще не совсем пришел в себя, и командир приказал Пустовойтенко спуститься к Кижаеву и следить за правильностью исполнения команд. Но тем не менее попытки сняться с камней не удавались — разбитый вертикальный руль перекладывался только влево, батарея совершенно разрядилась, и мощности электромотора не хватало для рывка. Командир, будучи в полусознании, долго не мог найти очевидное решение — использовать дизели. Наконец, кто-то ему подсказал, и после недолгой подготовки Дизеля Пустовойтенко с мотористом лодка рванулась и вышла на чистую воду. Постепенно от работающего дизеля наладилась вентиляция, люди начали приходить в себя, и утром 25 июня лодка прибыла в Новороссийск. После промывки и щелочения лодка ушла на ремонт в Очамчиру.

Третий трагический случай произошел 23 июня на подводной лодке «М-33» (командир — капитан-лейтенант Д.И. Суров) во время дифферентовки в Цемесской бухте. Лодка приняла 7 тонн боезапаса и 6 тонн бензина. Бензин был принят в четвертую балластную цистерну. По выходе из Новороссийска лодку возвратили, чтобы откачать бензин. По-видимому, стало известно о предыдущих авариях. Полностью не очистив лодку от растекавшегося по всем трюмам бензина и скопления бензиновых паров, командир спешно вышел на дифферентовку, так как уже не укладывался в расчетное время. После окончания приема расчетной дифферентовочной воды пары бензина взорвались. Пламя полыхнуло из центрального поста вперед и назад через все отсеки, не пострадали только носовой и кормовой. На людях загорелись одежда и волосы, у тех, кто был одет по пояс, загорелась кожа. Люди с трудом выбирались из центрального поста и тут же прыгали в воду.

Невзирая на сильнейшие ожоги, личный состав продолжал выполнять свои обязанности, и лодка ни на минуту не потеряла управление. Многие командиры отделений, не обращая внимания на едкий черный дым и невыносимую жару, обошли отсеки, проверили мины и задраили переборки. При взрыве от сильного давления сел металлический настил над батареей и замкнул ее элементы, были побиты электроприборы и манометры. После взрыва подводная лодка подошла к стенке, и с нее быстро выгрузили боезапас. Всех пострадавших отправили в госпиталь. Оставшийся личный состав приступил к очистке лодки, путем щелочения и промывки цистерн, трюмов и магистралей соляром. 27 июня лодка ушла в Очамчиру на ремонт.

Вот оно — коварство бензина. К счастью, быть может благодаря совершенству конструкции нашего корабля, нам удалось избежать этой участи.

Но в какой бы трудной ситуации ни оказались наши подводники, они не теряли присутствия духа. Для спасения корабля и своих товарищей шли на любые лишения и на сознательное самопожертвование. Крепкая морская дружба, взаимовыручка и товарищеская солидарность всегда являлись залогом наших успехов.

В последней декаде июня бои в Севастополе достигли предельного ожесточения. Ряды его защитников таяли, снаряды были израсходованы, атаки врага отбивались только ружейно-пулеметным огнем.

В эти дни у Туапсинской базы все чаще и чаще стали появляться фашистские самолеты-разведчики. Они подходили к Туапсе со стороны моря и низко летали вдоль береговой черты. Зенитные батареи открывали артиллерийский огонь и отгоняли стервятников. Но их частые визиты словно предвещали скорую развязку и подтверждали то, во что никто не хотел верить.