Бог-без-имени (СИ)

— Да-да, — закивал Унномтюр и принялся отряхивать штаны от земли. — Делать мне нечего. Нет, мой друг, так это в наших краях и работает. Мало быть выбранным в герои. Это только первое условие. Необходимо еще и самому к этому прийти. Словно тонким путем. Вот здесь. — Он приложил ладонь к груди. — В сердце.

Фьольвир вздохнул.

— Я просто… Ты же иначе от меня не отстанешь.

— Нет, конечно!

— Значит, надо удохлить Мтага. Так я решил и уснул.

— Правильно.

— А потом — в Тааливисто.

— Это уж как захочешь.

— Странно.

Фьольвир склонил голову, вслушиваясь.

— Что? — спросил, глядя на него, Унномтюр.

— Как будто…

— Ну!

— Кажется, я действительно стал сильнее.

— О, открытие сделал! — рассмеялся Унномтюр. — Ты, конечно, не совсем полноценный герой, все-таки мы оказались в непростой ситуации, но что-то героическое в тебе есть! Эта воинственная борода, этот грязный везинг!

— Иди ты!

— Оу!

Унномтюр в шутку скривился от тычка в плечо.

— Я сильнее могу! — заявил Фьольвир.

— Не надо, — вскинул руку Унномтюр. — Кстати, знаешь, арнасон, что это за место? Здесь раньше стоял Кьеркек, город-крепость. Сильные люди правили в нем, сильные и жадные. Почитали Оккима-Лаити, ну и Хэнсуйерно заодно. Очень им нравилось делать из захваченных в плен людей вечных мертвых рабов. Целый орден макафиков пророс здесь. Оккима-Лаити пестовала их, как могла. Очень много зла натворили вокруг. Хотели даже часть подземного мира с городом связать.

Он вздохнул.

— Лет триста назад было.

— И что? — спросил Фьольвир.

— Вот то, что осталось от Кьеркека, — кивнул Унномтюр на башню.

— Йорун?

— Зачем? Не божеское дело! Хотя Йорун, конечно, безусловно может. Но справился и герой. Ландольор. Слышал о таком?

Фьольвир мотнул головой.

— Эх, арнасон, темный ты человек! — со вздохом заявил Унномтюр. — Вот уж герой был так герой. Светловолосый, мускулистый хортунг. Народ был такой на землях к западу от вас — хортунги. Их потом зимняя болезнь подчистую выкосила. Безжалостный и бесстрашный был герой. Правда, немного простоват.

— Как я?

— Ты придурковат, арнасон. А он простоват. Есть разница. Башню, кстати, он собой проломил. Остальное все разнес по камешкам к войца-пекка! Я за ним присматривал, видел, как он макафиков по окрестностям гоняет. Все их колдовство отскакивало от него, как меч от щита. Всякие чудовища, что макафики вызывали из первопраха подземного мира, были ему на один удар.

Унномтюр подобрал с земли рубаху и везинг и принялся одеваться.

— Есть хочешь? — спросил он как бы между делом.

— Очень! — сказал Фьольвир, шевеля плечами.

Ощущение огромной силы казалось ему непривычным. Будто полный кожаный доспех, который Фьольвир как-то видел на свериге, втугую стянул тело. Тут бы ненароком не свернуть ничего.

— Можем крыс пожарить, — сказал Унномтюр, сцепляя крючки везинга под горлом. — Я там десяток штук убил.

— А таверна? — спросил Фьольвир.

Присев, он выковырял из-под ноги камень размером с Гайво и от плеча бросил его в сторону леска, растущего у остатков крепостной стены. За полетом следили в четыре глаза. Грубо отесанный камень преодолел где-то пятьдесят крафуров и шлепнулся то ли в канаву, то ли в лужу, подняв фонтан брызг.

— Да, — сказал Унномтюр, — крысы тут не вариант.

— Я тоже так думаю, — сказал Фьольвир.

Унномтюр, охлопав в воздухе хельк, намотал его на шею. Фьольвир поправил топорик за поясом.

— Все, идем? — спросил он.

Унномтюр покосился.

— Выглядишь совсем не по-геройски.

— А как?

— По-разбойничьи.

Фьольвир одернул везинг.

— А так?

— М-да.

Дорога огибала башню и ныряла за остатки стены, чтобы продолжиться за леском и подняться на холм к первым домам. На склоне паслись козы. Стайка птиц выпорхнула из зарослей и пролетела у путников над головами.

Небо выцветало в синь. Громко крикнул петух. Разнесся по воздуху звон железа. Бум! Бам!

— Теперь это уже не Кьеркек, — сказал Унномтюр. — Но, кажется, место вполне жилое. Думаю, за серебро нас накормят.

Фьольвир заметил, что дорога разъезжена. Загончики и копенки скошенной травы встречались то тут, то там. Скоро навстречу им, поскрипывая колесами, спустилась с холма запряженная лошадью повозка. Мальчишка лет десяти сидел за возницу. В кузове гнули спины лесорубы — два пожилых, усатых мужика и молодой парень, видимо, приходящийся одному из пожилых сыном.

Одежда на них была простая, но крепкая. Штаны, рубахи, сшитое из шкур верхнее, похожее одновременно и на жакар, и на везинг с полой выше середины бедра.

Поравнявшись с путешественниками, мальчишка остановил повозку. Кобыла смирно встала, лесорубы заоборачивались. Один, как углядел Фьольвир, прибрал под себя топор.

— Здрост. Здрост.

Говор у лесорубов был непривычный, но понятный.

— Здравствуйте, — сказал Унномтюр, вылепив лицо брата Гульдира.

— Доброго дня, — подступил Фьольвир.

— И тобе, и тобе, — закивали оба пожилых. — Пошто идете?

— Путешествуем, — сказал Унномтюр.

— Понятно. Вид у вас странной. Издалеко?

— С севера.

Лица дровосеков вытянулись.

— Так нет ничо там. Море.

— И что, что море? — удивился Унномтюр. — Вы что, за море не ходили?

— Так как? Ульфха там.

— Какая Ульфха?

— Чудищо. Никому не одолеть. С давности ишшо.