Бог бросил кости (СИ)

Рыцарь шагнул за дверь. Слева от него раскинулся просторный округлый зал: дальняя стена его была целиком из стекла, и яркие лучи дневного солнца освещали широкое пространство. Зал был почти пуст: лишь большой экран на левой стене, письменный стол перед ним и небольшой бассейн в полу справа — и больше ничего. Пол в зале не доходил до окна и обрывался, и обрыв неизвестной глубины был огорожен невысоким полупрозрачным забором; через него до самого окна вёл широкий мост, а на его конце…

Персиваль медленно, шаг за шагом приближался к фигуре, стоящей спиной к нему на конце моста. Отливающие серебром волосы стянуты в хвост, лёгкая белая мантия, стягивающая талию серым поясом, в правой руке — трость, изящные туфли с квадратными носками. Персиваль признал этого человека сразу же, стоило ему лишь увидеть, но…

— Подойди ближе, Персиваль, — прозвучал на фоне глухого шума воды знакомый голос Франца.

Персиваль так же медленно ступил на мост. Слева и справа в углублениях у окна прятались мягко сияющий фонтан и рояль — небольшой, чёрного цвета. Персиваль подошёл к окну и встал рядом с человеком, чьи фиолетовые глаза неотрывно смотрели на раскинувшийся за широким стеклом далеко внизу город Кубуса. Под шум воды они стояли молча, не считая минуты и думая каждый о своём — пока человек с тростью не сказал тихо:

— Посмотри на это, друг мой. Перед тобой прекрасный мир, который я создал в надежде, что здесь люди будут счастливы. Мир, где люди добры друг с другом и вдумчивы в поступках, где нет нужды в необходимом и есть общая цель. Мир, где нет места зависти, сеявшей раздор на Земле. Скажи мне, Персиваль… Был ли ты счастлив, находясь в этом мире?

Персиваль задумался на пару секунд.

— Думаю, да. Большую часть своей жизни, — ответил он.

Персиваль посмотрел на человека рядом с собой — внешность, манера держаться были ему до боли знакомы, но сейчас читалось в нём что-то волевое, что-то непоколебимо твёрдое; и только сейчас ему удалось разглядеть этого человека в деталях. С удивлением Персиваль обнаружил тонкие морщины в уголках его глаз, заметил его дыхание, разглядел каждый волос, аккуратно лежащий рядом с другими. Эти странные глаза удивительно гармонично сочетались с его лицом, они были ему гораздо роднее предыдущих — Персиваль не помнил, каких.

— Вы правда Агмаил? — спросил он тихо, но его голос был ясно различим среди тихого шума воды. Человек с тростью кивнул. — Где мы?

— Мы у меня дома, — ответил Бог Разума. — Даже у меня есть место, где я живу.

— Красиво, — сказал Персиваль, бросив взгляд на фонтан.

— Благодарю тебя, — Агмаил кивнул. — Я сбился со счёту, сколько раз я перестраивал это место. Видишь ли — за три тысячи лет даже самая приятная обитель со временем надоедает.

Персиваль промолчал, согласившись. Вода тихо шумела где-то слева, наполняя воздух прохладным влажным ароматом. Персиваль прикоснулся пальцами к стеклу — тёплому и гладкому.

— Почему я здесь? — спросил он. — Вам что-то от меня нужно?

— Нет, друг мой, — сказал Агмаил тихо. — Просто я знаю — у вас много ко мне вопросов. Особенно после того, что сказал вам Серанэт — а он многое сказал, я уверен.

— Тогда могу я узнать правду? Что же всё-таки происходит в этом мире? Двух мирах?

Глаза Агмаила оторвались от сияющего в лучах солнца города за окном и взглянули на Персиваля. Пусть Рыцарь и считал себя высоким, казалось, что Агмаил посмотрел на него, как на равного.

— Конечно, — ответил он. — С чего бы ты хотел начать? Здесь я не могу читать твой разум, да и присутствие всегда с непривычки потупляет рассудок, поэтому всё-таки придётся говорить точней.

— В чём смысл этой войны? — Персиваль нахмурился. — Зачем обманывать Айлинерон, заставляя людей бороться друг с другом? Неужели не было лучшего варианта?

Агмаил улыбнулся, прикрыв глаза — улыбка была знакомой, той самой, что так часто посещала лицо Франца.

— Видишь ли, Персиваль… Люди не могут совершенствоваться, не будь у них конкуренции, принуждения. Им всегда нужен соперник. А совершенствоваться необходимо, друг мой — ты наверняка уже знаешь про Эйонгмера, про то, что он дал Айлинерону и о чём предупреждал, — Агмаил изучающее посмотрел на недоверчиво поднявшего бровь Персиваля. — Да, настоящие Атексеты появятся очень скоро, и весь тот путь, что мы прошли за эти три тысячелетия, для того, чтобы не погибнуть в бою с ними. Когда люди только начали заселять эту планету, когда Кубуса ещё не было даже в планах, люди жили в мире и согласии друг с другом. Мой друг Талемер вёл их за собой… Но при лидерстве Талемера, каким бы талантливым он ни был, Айлинерон впал в бездействие. Мне было больно видеть, как дети Лорикса, люди, чьим предназначением Первый Набла назначил безграничное развитие, тратят свои жизни впустую. А потом появился Эйонгмер.