Бог бросил кости (СИ)

«Пообщаться с причиной — в переносном или в прямом смысле. В переносном: требуются мои специфические навыки взаимодействия — нейроконтакт — Атексетская машина, Истребитель, новая разработка. Атексетская машина — Зормильтон сообщил бы раньше Франца — противоречие: Зормильтон не писал. Истребитель — требуется только для войны — соберётся отряд — противоречие: Франц сказал «лично». Новая разработка — ИНИ не объявлял о скорой готовности прототипа — разработка секретная: класс вероятности D.

В прямом смысле: необходимо поговорить с человеком. Событие случилось под утро, человек — их причина: вместо сна он занимался делом, следствие дела — события. Класс вероятности B».

— И отчего же не спалось этой вашей причине? — Персиваль открыл глаза и посмотрел на Франца: тот скромно улыбался.

— О, а это я как раз хотел бы обсудить, — ответил Франц. — Что вы знаете о Дне, Персиваль?

***

— Так выходит, этот человек смог выбраться? — спросил Персиваль, поднимая бровь.

— Да, как и предсказывал Агмаил, — ответил Франц.

Вакуумный поезд летел между зданиями в прозрачной трубе, неся в сторону Института Познания Атексетов двух людей. Один сидел в пассажирском кресле, подбрасывая в пальцах ручку, и задумчиво глядел на проносящийся мимо город, в то время как второй стоял в проходе с заведёнными за спину руками.

— Агмаил знал, что на Дне остались люди?

— Возможно. Важно не это: он знал точно время и место, где появится посланник. Ваша с ним встреча — его личная просьба.

— Что от меня нужно? — Персиваль оторвался от окна и посмотрел на Франца.

— Для начала понять, как этот парень смог управлять атексетской машиной, — загадочно улыбнулся тот.

Персиваль схватил ручку пальцами и удивлённо посмотрел на Франца.

— Он делал это осознанно? — спросил тот недоверчиво.

— А вот это двоякий вопрос, — Франц пожал плечами. — Как вы могли догадаться, парень с основами рационального мышления не знаком. Он входит в контакт как-то иначе, не так, как мы, но каким-то непостижимым образом он контролирует движения машины — в первый раз он без особых усилий заставил её себя защитить, — Франц посмотрел куда-то вправо-вверх и добавил: — Прямо сейчас наш дорогой Зормильтон пытается понять, как же это ему удалось. Забавное зрелище, но немного смущающее.

Поезд остановился и открыл двери. Франц и Персиваль направились к лифту, который вскоре полетел вниз, к подповерхностному слою Кубуса. Яркий солнечный свет остался где-то наверху, как и сверкающая белизна зданий. Лифт пересёк обслуживающий слой — сложную сеть из труб, проводов и монорельсов, по которым то и дело бегали каретки обслуживания, за ним — машинный отсек, где огромные механизмы очищали воду, растили пищу, утилизировали мусор и конвертировали электроэнергию, и, наконец, лифт выскочил в ярко освещённое пространство Института Познания Атексетов. В центре внушительного цилиндрического помещения стоял каркас устрашающего атексетского чудовища, раскрывшего свою пасть в механическом оскале.

«Прима Атексеты, — подумал Персиваль. — Нам же лучше, что они утратили способность создавать такие вещи. Однако даже как-то обидно…»

— Иногда я представляю себе Прима в действии, — вторил мыслям Персиваля Франц. — Всё-таки ещё теплится где-то на задней полке моего сознания эта мечта — встретить одного из них, одного из первых. Только вообразите — бесчисленное множество машин, подобных этой, лишённых страха, работающих сообща…

— Восхищаешься ими? — Персиваль приподнял уголки рта. — А ведь мы во многом на них похожи. Примерно ту же картину видят сейчас их наследники, когда Истребители отправляются в бой.

Франц в ответ лишь закрыл глаза и повёл бровями.

— Вас ждёт Зормильтон, — сказал он, когда лифт остановился. — Я встречу вас в лаборатории.

***

Впервые атексетская машина Зормильтона ростом в два раза выше человека была освобождена от цепей. К ней вело всего три кабеля — питание, команда и телеметрия; Зормильтон поначалу подозревал, что свободная от цепей машина устроит погром в лаборатории, но…

— Попробуйте ухватить крюк! — прокричал он, мечась между пятью мониторами и тремя панелями управления.

Лориан, сидящий в кресле с ладонью на контактной пластине, кивнул, и в следующий момент огромная правая рука, испустив ещё один порыв холодного воздуха, с удивительной ловкостью поймала в три щупальцеобразных пальца качавшийся на тросе крюк.

— Альмер, посмотрите, как меняется температурный индекс, — сказал стоящий рядом с Зормильтоном молодой учёный в круглых очках и длинными кудрявыми волосами — Роберт Мацело. — Не замечаете ничего необычного?

— Мне бы всё обычное сейчас приметить, хе-хе-хе, — ответил Зормильтон, корректируя работу питания. — Что там?

— Индекс у всех контрольных точек синфазен… и да, по графику нельзя отделить движения друг от друга, — Мацело указал пальцем в левый верхний угол одного из экранов. — У всех данных, которые вы мне присылали, индекс коррелировал с целевой локализацией движения… Если сейчас и есть какая-то связь, то очень неочевидная.