Бог дождя

— ты просто очень устал — ты только не спрашивай меня не жалею ли я. Меня некоторые спрашивают но это то же самое что у приговоренного к смерти спрашивать не хочется ли ему еще пожить! а мне вообще отношения между человеком и Богом представляются по-другому все эти институты — это человеческое Бог гораздо шире Господь Вседержитель разве можно его ограничить канонами законами ограничить Творца Вселенной нашими убогими представлениями но аня вот не получилось у человека идти этим путем и тогда он остается наедине с Богом и что ж — Бог его примет такого Бог ему скажет: иди иначе иди как умеешь Я все равно с тобой и желаю тебе спастись! отношения человека с Богом неизмеримо глубже многообразней чем их представляют официально сколько раз я думал это даже не Отец это другое — мягче нежнее эта милость и жалость изливаемая всегда изливаемая вечно. Это же просто глупо — Творец Вселенной будет меня так Его любящего но слабого будет уничтожать меня — Господи…

Он начал вдруг молиться, каяться, и, кажется, заплакал, она отвела от уха трубку, она не могла и не смела это слышать, как вдруг отец Антоний снова точно очнулся, и безо всякого перехода начал говорить уже с ней.

— я за все благодарен я только не знаю нет знаю есть право на ошибку оно не отнято никогда разве обещая понимаешь эти обещания до конца? разве можешь вместить то что обещаешь правда что мысль о милосердии Божием может далеко увести и я ты знаешь я боюсь стать еретиком боюсь встать в противоречие с церковной догмой… Да я бы просто отдохнул месяца на три куда-нибудь уехал

— может быть все-таки попробовать

— невозможно никто не поймет я пытался говорить с начальством но мне отвечают: Да что ты! Да служи!

— ну хотя бы на месяц

— ты только прости меня прости меня ради Христа я могу быть торопливым резким грубым но ты знай батюшка тебя любит он за тебя молится ты ему дорога. Мало у него таких детушек. У тебя день ведь рождения скоро

— Да

— сколько же тебе будет лет

— двадцать два года

— ты совсем еще маленькая анютка!

— не пей больше пожалуйста у меня разрывается сердце

— хорошо не буду

— ты смеешься а я по правде говорю тебе это ведь не для одного тебя это для тех кто рядом тоже такая смертная мука ты же знаешь

— хочешь знать почему я пью

— почему

— я пью потому что мне одиноко аня

— батюшка но кто же не одинок ты ведь сам мне говорил что каждый человек даже тот у кого и семья и дети и друзья он все равно один и если даже семья не спасает…

— мне иногда кажется если б я был не один темные силы не подступали бы ко мне так близко ты даже не представляешь как это серьезно обет — это ведь не пустые слова но только со временем понимаешь: за данное слово надо пострадать начинается эта Голгофа ты думаешь я преувеличиваю что-то батюшку заносит если бы ты знала что бывает со мной ночью

— да я слышала об этом и понимаю

— никто меня в этом не поймет

— батюшка!

— только брат. Или сестра, — он уже улыбается там, слышно по голосу — тихая улыбка.

— давай я буду как сестра

— я не знаю смогу ли я после всего что было сказано быть тебе духовником. Я не знаю что со мной будет дальше. Мне это все равно. В храме я взял отпуск сослался конечно на больную ногу

— а Петра все это знает

— что

— что ты пьешь

— знает

— а Петра

— аня ты всегда о ней говоришь почему

— потому что мне неспокойно всегда неспокойно когда она

— это что ревность — где ревность там и любовь

— об этом я не говорю

— ну я конечно люблю тебя но как батюшку!

— (вздох)

— очень люблю

— ты пойми она моя первая духовная дочь это рок какой-то она пришла едва я стал священником месяца три только прошло а через год пришла ты и теперь я вижу что и ты и Петра посланы мне Богом как испытание в монашеском выборе потому что в какой-то момент мне стало трудно вас видеть я перестал ощущать себя монахом давшим обеты

— отче

— я люблю вас обеих

— отец Антоний

— я вас обеих люблю вы обе мне дороги понимаешь я тебя люблю

— батюшка…

— и больше прошу тебя к этому никогда не возвращаться анюшка никогда!

После этих слов Аня ощутила со всей жесткостью яви: стоявший у плеча ангел, охранявший ее все время, пока они говорили, вдруг отошел — именно после этих слов. Я вас обеих люблю, вы обе мне дороги, я тебя люблю… И то, что она оказалась в соседстве с Петрой, ничуть ее не смутило — на этот раз даже отголоска ревности не зазучало в ней. Да так ли уж важно, кого он любит еще, главное — «люблю тебя».

Только теперь пали все преграды, и Аня почувствовала, что беззащитна перед этим человеком, перед его больными словами, только теперь все его горе и болезнь стали входить в нее беспрепятственно и ложиться прямо на оголенную душу.

— что ж батюшка уже без пятнадцати два

— спокойной тебе ночи

— и тебе

— аня! я все равно не буду спать ты помолись чтобы я не умер за эту ночь

Бесконечный разговор (3) Мы в партии