Бог-Император Дюны

– Я не знал, что вы запретили эти встречи, господин.

Лето задумчиво проговорил:

– Он умеет вести себя с женщинами, Монео, очень хорошо умеет. Он заглядывает им в душу и заставляет делать то, что он хочет. Все Дунканы отличались этим умением.

– Но я действительно не знал, что вы запретили им встречи, господин. – Голос Монео стал резким и скрипучим.

– Он опаснее всех других, – продолжал Лето. – Ужасное время мы переживаем.

– Господин, тлейлаксианцы не могут предоставить вам его преемника в настоящее время.

– Нам нужен этот Дункан?

– Вы сами об этом говорили. Это парадокс, который я не в силах понять, но вы действительно говорили это.

– Сколько времени им понадобится, чтобы изготовить следующего?

– По меньшей мере год. Надо ли мне узнать точную дату?

– Сделай это сегодня.

– Он может услышать об этом, как предыдущий Дункан.

– Я не хочу, чтобы это случилось, Монео.

– Понимаю, господин.

– Я не осмелюсь говорить об этом с Нори, – сказал Лето. – Дункан не для нее. О, я не могу обидеть ее! – Последние слова прозвучали почти жалобно.

Монео пребывал в благоговейном молчании.

– Разве ты не видишь это сам? – спросил Лето. – Помоги мне, Монео.

– Я вижу, что Нори не такая, как другие, – ответил Монео, – но что я могу сделать?

– В чем заключается разница? – Голос Лето пронзил мажордома насквозь.

– Я имею в виду, что вы относитесь к ней не так, как к другим. Я никогда не видел, чтобы вы так относились к людям.

Монео успел заметить первые признаки – подергивания рук и появление блеска в глазах. Боги! Червь! Монео почувствовал себя абсолютно беззащитным. Одно движение хвоста – и Лето раздавит Монео. Надо воззвать к его человеческой сути, подумал мажордом.

– Господин, – заговорил он, – я читал и слышал от вас о вашем браке с вашей сестрой Ганимой.

– Если бы она сейчас была здесь со мной, – произнес Лето.

– Она же никогда не была вашей подругой, господин.

– Куда ты клонишь? – спросил Император.

Подергивания рук превратились в ритмичную вибрацию.

– Она была… Я хочу сказать, что она была подругой Харка аль-Ада.

– Конечно, была! Все Атрейдесы происходят от этой пары.

– Может быть, вы чего-то не рассказали мне, господин? Возможно ли… чтобы Хви Нори… может быть, она была вашей подругой?

Руки Лето затряслись так сильно, что Монео усомнился в том, что их обладатель не подозревает об этом. Большие синие глаза горели хищным пламенем.

Монео попятился к дверям на лестницу, ведущую прочь из опасного места.

– Не спрашивай меня о возможностях. – Голос Лето прозвучал глухо, словно откуда-то из глубин прошлого, в котором блуждала сейчас его душа.

– Никогда больше, господин, – промямлил Монео, кланяясь и отступая к выходу. – Я поговорю с Нори, господин… и с Дунканом.

– Делай что можешь. – Голос Лето опять донесся из одному ему доступных глубин.

Монео, крадучись, выскользнул из зала. Он плотно закрыл дверь и, дрожа, прижался к ней спиной. Ах, как близко это было!

Однако парадокс оставался. На что он указывает? Каково значение странных и болезненных решений Бога-Императора? Что задумал Бог, который Червь?

Из зала Лето послышались глухие удары, сотрясавшие каменную кладку стен. Монео не осмелился открыть дверь, чтобы посмотреть, что происходит внутри. Он отошел от двери и начал спускаться вниз по лестнице, не смея вздохнуть до тех пор, пока не достиг первого этажа, где его встретила Говорящая Рыба.

– Он обеспокоен? – спросила женщина.

Монео кивнул. Сверху продолжали доноситься ритмичные удары.

– Что его так встревожило? – не отставала охранница.

– Он Бог, а мы смертны, – ответил Монео. Этот ответ обычно удовлетворял женское любопытство гвардейцев, но теперь их обуревали иные чувства.

Женщина посмотрела на него, не отводя взгляд, и Монео увидел, что к мягким чертам лица откуда-то изнутри подступила суть натасканного убийцы. Это была сравнительно молодая женщина со вздернутым носиком и полными чувственными губками, но сейчас в ее глазах застыло такое выражение, что только глупец смог бы отважиться повернуться к ней спиной.

– Это не я встревожил его, – ответил Монео.

– Конечно, не вы, – согласилась она, и лицо ее немного смягчилось. – Но я все же хотела бы знать причину, которая его так расстроила.

– Думаю, что он проявляет нетерпение перед свадьбой, – сказал Монео. – Думаю, что в этом вся причина.

– Так поторопитесь с бракосочетанием! – воскликнула женщина.

– Именно этим я и занимаюсь, – ответил Монео и заторопился к выходу. Боги! Говорящие Рыбы становятся столь же опасными, как и Бог-Император.

Этот идиот Дункан! Он подвергает всех нас смертельной опасности. А Хви Нори! Что прикажете делать с ней?