Бог-Император Дюны

– Она чувствует сострадание, потребность разделить мою судьбу, дать мне все, что она может дать. Такова ее природа.

Айдахо едва сумел подавить чувство отвращения.

– Монео прав. Теперь все поверят в тлейлаксианские россказни.

– Это один из глубинных эффектов.

– И вы все еще хотите, чтобы я стал супругом Сионы?

– Тебе известно мое желание, но выбор за тобой.

– Кто такая эта Наила?

– Ты познакомился с Наилой? Это хорошо.

– Они с Сионой как сестры. Но она же настоящий чурбан! Что там делается, Лето?

– А что, по-твоему, там должно делаться? И какое это для тебя имеет значение?

– Я впервые в жизни встречаю такое грубое животное в образе человеческом. Она напоминает мне Зверя Раббана. Никогда бы не сказал, что это женщина, если бы она не…

– Ты встречал ее раньше. В первый раз она представилась тебе как Друг.

Айдахо притих, как зверек, почуявший приближение ястреба.

– Значит, вы доверяете ей, – сказал Айдахо.

– Доверяю? Что значит доверие?

Момент приближается, подумал Лето. Он видел, как идея принимает форму в мозгу Айдахо.

– Доверие – это залог верности, – произнес Айдахо.

– Такой, как между тобой и мной? – спросил Лето.

Горькая усмешка тронула губы Айдахо.

– Так вот что вы делаете с Хви Нори? Женитьба, залог…

– Хви и я доверяем друг другу.

– Вы доверяете мне, Лето?

– Если я не смогу доверять Дункану Айдахо, то не смогу доверять никому.

– А если я не могу доверять вам?

– Тогда мне жаль тебя.

Айдахо испытал почти физическое потрясение. Глаза его широко открылись в немом вопросе. Он жаждал доверия. Он жаждал чуда, которое никогда не повторяется.

Айдахо показал рукой на дверь, мысли его приняли странное направление.

– Нас слышно в вестибюле?

– Нет. – Но это слышат мои записки.

– Монео был в ярости. Это видели все. Но отсюда он вышел как послушный ягненок.

– Монео аристократ. Он обручен с долгом, с ответственностью. Когда он вспоминает об этом, весь его гнев улетучивается.

– Вот как вы его контролируете, – сказал Айдахо.

– Он сам себя контролирует, – произнес Лето, вспомнив, как Монео записывал его распоряжения, время от времени отрывая глаза от блокнота. Он делал это не для того, чтобы получить поощрение, а чтобы подстегнуть свое чувство долга.

– Нет, – возразил Айдахо, – это не он контролирует себя, а вы – его.

– Монео запер себя в прошлом. Это сделал не я.

– Но он аристократ… Атрейдес.

Лето вспомнил стареющее лицо Монео, думая о том, что аристократ откажется исполнить свой последний долг – отойти в сторону и исчезнуть во тьме истории. Его придется отодвинуть силой и он будет отодвинут. Еще ни разу ни один аристократ не одолел требований времени и не изменился в соответствии с ними.

Айдахо, однако, еще не закончил.

– Вы аристократ, Лето?

Тот в ответ только улыбнулся и добавил:

– Аристократ уже давно умер во мне, – и подумал при этом: Привилегии становятся причиной надменности. Надменность приводит к несправедливости. Всходят семена разрушения.

– Видимо, я не буду присутствовать на вашем бракосочетании, – сказал Айдахо. – Я никогда не причислял себя к аристократам.

– Но ты был им. Ты был аристократом меча.

– Пауль был лучше вас, – произнес Айдахо.

Лето заговорил голосом Муад’Диба:

– Это от того, что ты был моим учителем! – Он снова вернул себе свой обычный голос: – Молчаливый долг аристократа – учить, иногда своим ужасным примером.

Он подумал: Гордость за происхождение вырождается в нищету духа и слабость кровосмешения. Открывается путь для гордыни, обусловленной богатством и свершениями. Вступайте в ряды нуворишей и въезжайте во власть, как Харконнены, на плечах règime ancient[3].

Цикл повторялся с таким постоянством, что Лето почувствовал острое желание, чтобы хоть кто-то еще, кроме него, увидел, как надо строить давно забытые паттерны выживания, которые вид давно перерос, но от которых не желает отказываться.

Но нет, мы все еще несем в себе остатки, которые я должен искоренить.

– Есть ли какая-нибудь граница, которую я мог бы переступить, чтобы никогда больше не быть частью этого?

– Если должна быть какая-то граница, то ты должен помочь мне ее создать, – сказал Лето. – Сейчас же нет такого места, куда кто-нибудь из нас не мог бы пойти и отыскать тебя.

– Значит, вы не хотите меня отпустить.

– Иди, если хочешь. Другие Дунканы тоже иногда пытались уйти. Я же говорю тебе, что границы нет, и негде спрятаться. Сейчас, и это положение сохраняется уже давным-давно, человечество представляет собой одну клетку, один организм, все части которого спаяны одним, очень опасным клеем.

– Нет новых планет? Чужих…

– О, мы растем, но не делимся.

– Потому что это ты держишь нас вместе!