Бог-Император Дюны

– Я хочу услышать это от тебя, – сказал Лето. – Вы получали помощь от тлейлаксианцев?

– Они поделились с нами знаниями, более ничем. Все остальное мы сделали сами.

– Я так и думал, что это делали не тлейлаксианцы.

Монео был больше не в силах сдерживать свое любопытство.

– Господин, какая может быть связь между Хви и Тлейлаксу? Почему вы…

– Вот так, старый приятель Монео, – ответил Малки за Лето, скосив глаза на мажордома. – Разве ты не знаешь, что…

– Я никогда не был твоим приятелем, – огрызнулся Монео.

– Скажем, товарищем по похождениям с гуриями, – смиренно согласился с Монео Малки.

– Господин, – Монео обратился к Лето, – почему вы говорите о…

– Тсс, Монео, – сказал Лето. – Мы утомляем твоего старого товарища, а я все же хочу от него кое-что услышать.

– Ты никогда не задавал себе вопрос, Лето, – прошептал Малки, – почему Монео не взял в один прекрасный день и не лишил тебя всего твоего дурмана?

– Чего? – не понял Монео.

– Я имею в виду Пряность, – ответил Малки. – Когда-то Лето и сам очень любил это слово. Кстати, почему бы тебе не переименовать свою Империю в Империю Дури, а? Великая Дурь! Это звучит.

Лето поднял руку, заставив Монео замолчать.

– Малки, лучше расскажи мне о Хви.

– Всего несколько крошечных клеток, взятых из моего организма, – ответил пленник. – Ее вырастили, тщательно воспитали и дали блестящее образование – в общем, все в противоположность твоему старому другу Малки. Мы сделали это, можно сказать, нигде, чтобы ты не мог за нами подсмотреть.

– Ты забыл, что я мог заметить твое исчезновение.

– Нигде? – переспросил Монео, до которого только теперь дошел смысл слов Малки. – Ты? Ты и Хви…

– Именно эти силуэты я видел в тени, – сказал Лето.

Монео посмотрел в глаза Императора.

– Господин, я отменю свадьбу. Я скажу…

– Ты не сделаешь ничего подобного!

– Но, господин, если она и Малки – это…

– Монео, – прохрипел Малки, – твой господин приказывает, и тебе придется подчиниться.

– Какой издевательский тон! – Монео уставился на Малки пылающим взглядом.

– Она же полная противоположность Малки, разве ты не слышал, Монео?

– Что может быть лучше? – спросил Малки.

– Но, господин, если вы теперь точно знаете…

– Ты начинаешь действовать мне на нервы, Монео, – произнес Лето.

Монео озадаченно замолчал.

– Вот так-то лучше, – сказал Лето. – Знаешь, Монео, несколько десятков тысяч лет назад, когда я был совсем другим человеком, я допустил ошибку.

– Ты и ошибку? – съязвил Малки.

Лето улыбнулся в ответ:

– Моя ошибка простительна, если учесть тот прекрасный способ, которым я ее совершил.

– Словесная эквилибристика, – продолжал подначивать Малки.

– Именно так! Я сказал тогда: «Настоящее – это отвлечение; будущее – сон; только память является ключом к смыслу жизни». Разве это не прекрасные слова, Малки?

– Исключительно прекрасные, Старый Червь.

Монео в ужасе прижал руки к губам.

– Но в действительности эти слова не более чем глупая ложь, – сказал Лето. – Я знал это и тогда, но меня завораживали красивые слова. Нет, память не открывает нам ровно никакого смысла. Без мук духа, который является бессловесным опытом, нельзя постичь никакого смысла вообще.

– Я не в состоянии постичь смысл мучений, которым подвергли меня твои проклятые Говорящие Рыбы, – сказал Малки.

– Ты не переживаешь никаких мучений, – отрезал Лето.

– Если бы ты сейчас был в моей шкуре…

– Это просто физическая боль, – произнес Лето. – Она скоро пройдет.

– Когда же я познаю муку?

– Вероятно, позднее.

Изогнув верхний сегмент своего туловища, Лето отвернулся от Малки и посмотрел на Монео.

– Ты действительно служишь Золотому Пути? – спросил он.

– Ах да, этот Золотой Путь! – издевательским тоном произнес Малки.

– Вы же знаете, что служу, – ответил Монео.

– Тогда ты должен пообещать мне, – сказал Лето, – что все, что ты сейчас услышишь, никогда не сорвется с твоих уст, даже случайно. Ни одним словом, ни одним жестом ты не посмеешь никому об этом сказать.

– Я обещаю, господин.

– Он обещает, господин, – передразнил Малки.

Своей крошечной рукой Лето указал Монео на Малки, который, лежа на спине, смотрел на четкий профиль лица, окруженного серой складкой.

– Когда-то я восхищался этим человеком… да и по многим другим причинам я не могу сам убить Малки. Я даже не могу просить об этом тебя, но… его надо устранить.

– О, как же ты умен! – протянул Малки.

– Господин, если вы подождете в противоположном конце зала, – сказал Монео, – то, вернувшись назад, вы увидите, что с Малки больше нет проблем.

– Он сделает это, – прохрипел Малки. – Боже мой! Ведь он это сделает!

Лето отполз в противоположный конец зала, глядя на высокую арку, которая могла превратиться в выход при первой же мысли-команде. Как же долго ему придется падать, если он, открыв выход, просто перекатится через ограждение. Вероятно, падение с такой высоты не выдержит даже его тело. Но в песках под башней не было воды, и он почувствовал, что перед его внутренним взором замаячил Золотой Путь, который возник сразу, как только он подумал о самоубийстве.

– Лето! – окликнул его Малки.

Император услышал, как заскрипели носилки на песке, рассыпанном по полу зала.