БОГ КАЛИБРА 58

– А, так… Говорят, китайцы тут раньше жили. Как Китай Водой накрыло, так их много сюда перебежало. Цао, Вао, Сяо – тут много таких названий. А потом китайское бешенство – раз – и все китайцы озверели. Их много было, ни жнецы, ни строка справиться не могли. Цао – в центре. Там Сердце Тьмы. Да не, туда мы не пойдем, конечно, – успокоила Алиса.

На стене показался столбик цифр, и Алиса опять нарисовала «23» и стрелку. Рядом с цифрой «14» и точно такой же стрелкой.

– Это значит, что мы досюда нормально добрались, – пояснила она. – Двадцать три – это мой номер.

– Не понимаю…

– Рыбец, – вздохнула Алиса. – Ешь рыбу – вот ничего и не соображаешь. Помнишь те числа? Ну, возле лестницы?

Я кивнул.

– И стрелочки. Если стрелочка указывает на число, то значит, человек прошел через туннель и вылез наверх. А если от числа, значит, ушел в туннель. Последним числом было четырнадцать и стрелочка вглубь. Здесь…

Алиса указала на стену.

– Здесь тоже четырнадцать и стрелка, значит, досюда четырнадцатый добрался нормально. Четырнадцатый – это, кажется, Яго.

– Кто?

– Какая разница. Короче, тут все нормально. Шагай, тетенька правильной дорогой двигает.

– Какой?

– Крысоподземной. Кусок хороший срежем и тихо, к тому же. Ты, кстати, каких крыс любишь? Речных или подземных?

– Я жареных, – признался я.

– Ну, ясно, что жареных. Но речные мне больше нравятся, они жирнее. Слышь, Калич…

– Меня зовут Дэв, – поправил я.

– Ну, конечно, о чем я говорила?

Стало темно.

– Электричество кончилось, – Алиса принялась стучать фонарем. – Бывает, однако, бывает… У вас электричество кончается?

– У нас его вообще нет.

Алиса опять хихикнула, я подумал, что она очень веселая.

Она была очень смешливая, эта Алиса. И красивая. Даже через комбинезон-кикимору видно, что красивая, у нас таких нет вообще. Не было. Наверное, оттого, что праведница.

Все-таки она праведница. Все праведницы красивые. Владыка создал людей по образу и подобию своему, и чем человек красивее, тем полнее в нем отражается лик Его. В Алисе отражался. А если человек грешен, ну, или будет грешен – то обязательно на него метка возложится. Вот как на Ноя: он жадина – и все время сопливится.

Фонарь загорелся. Алиса опять перепрыгнула с рельса на рельс.

– У вас ничего вообще нет. А вот на Вышке электричество прямо из воздуха собирают. И воду тоже. А еда у них сама растет, лишайники такие. Внутри Вышки лишайники растут, их собирать можно, сушить, толочь, а потом хлеб из этого печь. Там хорошо – воздуху много. Одно плохо – спускаться тяжело уж больно. Но они и не спускаются, так там и живут безвылазно. И рожают на Вышке и помирают. Там главное повыше местечко себе занять, я почти на самом верху жила. Там пол прозрачный – а? Спишь себе, потом просыпаешься, смотришь вниз, а внизу огоньки бродят. Светляки. Ты знаешь, кто такой светляк?

– Не…

– Рыбинск, мама дорогая… Это от китайцев еще пошло, от китайского бешенства. И заразные все, если тебя укусит – наверняка заразишься. А самое плохое – не перебить никак. Сколько ни бей – все равно прибавляются. И светятся в темноте. Красиво.

– А как ты туда попала? На Вышку?

– Как-как, так

Алиса почесалась.

– В хлябь вляпалась спросонья. По пояс. Полдня сидела, от рубцов отстреливалась. А потом заряды кончились, думала, все уже, замесят в фарш. Выручили. Пришлось лишайники полгода разводить в качестве благодарности. Это я тебя безвозмездно спасла, а вышкари никого просто так спасать не будут, не та порода-

Свет опять погас.

Алиса снова принялась греметь фонарем, ругаться и разговаривать громко, громче, чем нужно, наверное.

Боится, подумал я. Она тоже боится. И это нормально. Кто не боится, тот долго не живет. Я тоже боюсь. Вот сейчас, например. Темно. И тьма эта совершенная и глухая, как стужа в високосную зиму. Воздух колышется. Точно там, впереди, есть что-то живое. И большое. И жадное.

– Пальцы кончились, кажется, – сообщила Алиса. – Сейчас поменяю… Все портится. Вот раньше пальцы были – на неделю хватало, а сейчас чуть-чуть погорят – и все…

Надо мной смеется, подумал я. А у самой ничего не работает.

Я сел на рельс. Неожиданно теплый, похожий на большую толстую змею. Достал огниво, достал пропитку. Чирканул. Букет искр, пропитка вспыхнула, осветила пространство туннеля.

Алиса что-то делала с фонарем. В полумгле походила на странное существо, состоящее из углов, палочек и небольших искр. Лицо ее светилось добрым светом.

Я сделал несколько шагов. Чуть впереди, на самой границе освещенного круга, на стене было что-то написано. Я сощурился.

– Что это? – Я указал пропиткой на надпись. – Ре… Регись…

– Ась! – Алиса подскочила ко мне, дунула на огонь. Пропитка погасла, Алиса схватила меня за шиворот, прижала

к стене, с силой – у меня круги в глазах заплясали.

– Тихо! – прошептала она уже почти в ухо. – Не шевелись! Я и так не шевелился.

– Тут нельзя живого огня! Совсем нельзя! Он же пахнет! По туннелям сразу разнесется! Сюда столько желающих соберется…

– Я не знал… Ты говорила безопасно…