Бог не играет в кости

Если Санкт-Петербург построили специально для завтрашней игры, а я поняла Алекса именно так, то это многое объясняет. Уникальность северной столицы, ее особое очарование, непохожесть ни на один город мира и в то же время сходство со всеми великими столицами сразу. Для одних Петербург являлся городом мечты, лучшим и единственным, для других, наоборот, гибельным и страшным разрушителем стремлений и сокровенных желаний. Его называли самым красивым, самым неформальным, самым своеобразным, городом с самым тяжелым характером и самой странной судьбой. Слошь «самый». Это слово слишком часто употреблялось по отношению к Петербургу. Как и «предумышленный». Впрочем, как я теперь понимаю, вполне заслуженно…

Вернувшись, Алекс ставит передо мной бутылку с водой и отвлекает от мыслей о моем родном городе.

— Эту игру иерофанты придумали очень давно, менялись лишь правила и время между матчами. Игры проводятся чаще, потому что жизнь становится все быстрее, — рассказывает он, усаживаясь поудобнее и разворачивая очередной бутерброд.

— Но если игра существовала в древности — я сейчас говорю не вообще о футболе, а об Игре с большой буквы, той, которую разыгрывают иерофанты, то почему же не осталось никаких исторических свидетельств о таком важном событии? — задаю я мучающий меня вопрос.

— Во-первых, простым смертным ни к чему знать об этом. А во-вторых, почему не осталось? Осталось и много. Это интерпретация событий хромает. Историки находят свидетельства, документы, переводят их, только ничего не понимают. Вот, например, вы наверняка слышали о Северном и Южном Египте, о разных коронах, которые носили фараоны этих земель, о войне между ними. На самом деле никакой войны не было, а была игра — примерно четыре тысячи лет назад, «десятка Юга» набирала игроков в Нубии, а «десятка Севера» — в Египте. Чтобы как-то различать игроков команд — они играли почти обнаженными — на головы им надели шапки. Не додумались тогда еще до футболок с номерами. «Десятка Юга» играла в белых шапках, игроки «десятки Севера» — в красных. А историки пишут о войне Севера и Юга, Верхнего и Нижнего Египта, о белой и красной коронах фараонов и недоумевают, почему не сохранилось ни одного экземпляра этих корон.

Видя изумление, написанное на моей физиономии, Алекс пожимает плечами:

— Чего вы удивляетесь? Прочитайте репортаж с любого современно матча — будто сводки с боев. Сплошь «борьба», «удар», «прорыв», «поражение», «победа». Присутствующие на матче тысячи болельщиков у наших историков легко превращаются в многотысячные армии противников… Хотя в какой-то степени так и было — редкая игра обходилась без послематчевых драк.

— Ответь еще на один вопрос. Вам так хотелось победить, что вы отважились на похищение игроков? — меняю я тему разговора.

— Ага, — невнятно бормочет Алекс с набитым ртом. — А что было делать? Смотреть на бездействие иерофантов? Ждать, когда наши опять все сольют? В Южной Америке очень сильные футболисты, так что шансов на выигрыш у наших немного. Иерофанты не могут ничего предпринять, потому что связаны договором, но у нас-то руки развязаны. Вот мы и решили слегка изменить расстановку сил в нашу пользу.

Алекс вздыхает и добавляет:

— К сожалению, не только мы. «Нижняя десятка» плотно взялась за наших игроков, они тоже решили помочь своим иерофантам. Они убили уже семерых наших игроков. Я их видел, там, в отеле, когда они убили Диего, это были мои ровесники, такие же дети, внуки и прочие родственники иерофантов. Пытался с ними поговорить, но…

Он оборвал фразу на середине и замолчал.

— Не находишь странным, что одинаковые мысли одновременно пришли в головы совершенно не связанных друг с другом людей?

— Да, я думал об этом.

— И?

— И ничего. Я не знаю.

— Но на что вы рассчитывали? Ведь «Нижняя десятка» может набрать других игроков. Правилами же это не возбраняется?

— Ага. Но этих они два года готовили, а те будут сырыми и несыгранными. У нас появился бы шанс. Причем, реальный. Только с тех пор я уже не уверен, что хочу выигрыша наших. Мне кажется, пора вообще все это прекратить…

Алекс вдруг замолкает на полуслове и с изменившимся лицом, не отрываясь, смотрит на экран телевизора. Футбол закончился, начались новости. Звука нет, но и без звука все понятно — где-то произошел теракт. Покореженный автобус приткнулся к обочине, дым, разбитые стекла на дороге, скорые, полиция, толпа зевак, фотографирующих происшествие. Сколько пострадавших — неизвестно. Как и что именно произошло.

— Это автобус наших футболистов, — с помертвевшим лицом шепчет Алекс. — Если футболисты пострадали, то теперь у наших нет шансов. Абсолютно.

Он говорит что-то еще, но я не слушаю его, я с удивлением смотрю на экран, где Егор невозмутимо беседует с полицейскими.

XVIII

Сквозь дым на экране телевизора Валерия с трудом разглядела клубный автобус, приткнувшийся к обочине дороги. Стекла выбиты, передняя дверь покорежена, шины с правой стороны превратились в лохмотья.

Егор, впившись глазами в экран телевизора, быстро спросил:

— Где это произошло?