Бог подстав и я

А потом мы пили чай, и мама расспрашивала про Германа. Я рассказала, что познакомились мы на улице, под снегопадом (мама заметила, что это страшно романтично), упомянула про то, что он играет в театре, парой слов описала представление, опустив при этом свои эмоции. Мама была в восторге и немедленно захотела с ним познакомиться. Потом Арсений засобирался домой, а я сурово посмотрела на маму, и она, вздохнув, сказала:

– Оставайся!

При этом было видно, что она страшно рада такому повороту. Кажется, она и сама искала повод оставить его у нас.

Уже лёжа в постели, я достала телефон и с замиранием сердца отправила Герману сообщение: «Доброй ночи». Я не ждала ответа, но он тут же перезвонил:

– Ты ещё не спишь, маленькая?

Его мягкий голос обволакивал меня так, словно он стоял рядом.

– Как раз собираюсь. А ты?

– А я сижу на крыше и смотрю на звёзды. Думаю о том, как было бы здорово, если бы ты была рядом.

– Сидишь на крыше? Ты живёшь в частном доме?

– Нет. Мой друг работает охранником на строящейся многоэтажке. Он иногда пускает меня посидеть на высоте.

– Это опасно? – забеспокоилась я.

– Везде опасно. Умереть можно и подавившись едой, малышка. Знаешь, я почти никогда не ощущаю страха, но сегодня на пустыре я почувствовал, что боюсь за тебя.

– Ты не выглядел испуганным.

– И тем не менее я испугался. А когда прощался с тобой у подъезда, поймал себя на мысли, что не хочу расставаться и на минуту. Не знаю, как переживу два дня разлуки, – он хмыкнул, смягчая чересчур высокопарную фразу. А потом, помолчав, добавил: – Ты придёшь ко мне в гости через два дня?

– В гости? – Я заволновалась. – Даже не знаю… А твои родители?

– Я живу один.

В разговоре повисла пауза. Я понимала, что, если приду к нему в гости, вряд ли мы попьём чай, посмотрим кино и разойдёмся по домам.

– Прости, – сказал Герман. – Я идиот. Для тебя это выглядит так, словно я хочу тобой воспользоваться. Забудь о моём предложении. Давай встретимся в кафе. Или ещё где-то. Мне плевать. Я просто хочу увидеть тебя как можно скорее. Мне без тебя трудно дышать. Я пришёл на крышу из-за того, что здесь всегда чувствовал себя свободным. Словно вот-вот взлечу над городом. А сейчас всё не так. Я долго сидел и ждал это чувство, но оно накрыло меня только в тот момент, когда от тебя пришло сообщение. Это пугает.

Он засмеялся. А я вдруг почувствовала себя самой желанной девушкой на свете. Это было чертовски приятно. Могла ли я подумать, что когда-нибудь сумею покорить такого парня? Нет.

– Ладно, малышка, доброй ночи. Пойду домой, пожалуй, пока не отморозил себе нос.

– Доброй ночи, – я собиралась отключиться, а потом вдруг добавила: – Знаешь, Герман, ничего не обещаю, но есть крошечная вероятность, что через два дня после прогулки я всё-таки загляну к тебе на чай.

– Буду рад, – жарко сказал Герман и отключился.

Спалось мне очень тревожно. Я опять увидела во сне Аза. Только он выглядел просто ужасно. Он был синим от холода, на лице, волосах и ресницах застыл иней. Он протягивал мне руку и что-то пытался сказать дрожащими губами, но не мог. А потом он сдался. Рука бессильно обвисла. Кинув на меня последний взгляд, от которого болезненно сжалось сердце, он начал падать в какую-то серую муть. И исчез.

Я проснулась и резко подскочила на кровати. Из-за сна во мне поселилась тревога. Она росла и росла, распирая горло и перекрывая дыхание. На часах было два часа ночи. Я вскочила, подошла к окну и открыла его на всю ширину. Обжигающий морозный воздух ворвался в комнату, отрезвляя лучше, чем пощечина. Приступ паники прошёл так же быстро, как и наступил. В самом деле, чего это я? Подумаешь, дурной сон. Днём Герман отодвигал мысли об Азалламе, но ночью они возвращались ко мне в виде кошмаров. Чем упорнее мы пытаемся запихать что-то подальше в подсознание, тем упорнее оно рвётся обратно. Надо просто успокоиться и лечь спать. Завтра на работу. Главное, не доставать из шкафа шар. Ведь именно это мне больше всего на свете хочется сейчас сделать.

Я силой заставила себя лечь. Однако едва голова опустилась на подушку, как паника начала возвращаться. Да что же это?!

Меня хватило на десять минут. А потом я встала, включила свет и рванула к шкафу. Открыла дверь. Бесцеремонно отбрасывая вещи, выкопала шар. И застыла.

Домик почернел и покосился. Ёлки изогнулись в разные стороны. Снег затвердел и покрылся глубокими трещинами. Я застыла от ужаса и едва не выронила шар. А потом упала на ковёр (хотела сесть, но подломились ноги, и я шлёпнулась на попу), зажмурилась и пожелала оказаться в домике.

Холод. Это первое, что я почувствовала. Я поняла, что сижу на столе. Дверь почти отпала, и сюда просачивался свет из комнаты, но глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку. Печки не было. Ничего не было. А посреди домика на полу лежало тело.