Бог подстав и я

– Отойди! Отойди, псих! – отмер парень. Наверное, он хотел завопить, но в итоге прозвучало жалобно и просяще.

– Только представь, как легко нож войдёт в податливую плоть, – Герман сказал это так проникновенно и чувственно, словно соблазнял девушку. И от этого было ещё более жутко. – Ты убивал раньше? Вижу, что нет. Знаешь, говорят, что убийца никогда не забывает свою первую жертву. Она везде мерещится ему, приходит во снах. Значит, мы всегда будем вместе… Я и ты…

Последнюю фразу он произнёс как-то даже любовно. Парень булькнул, словно его окунули под воду. А потом резко отпрыгнул, развернулся и бросился прочь по тропинке. Пару раз он оступался и падал, но тут же поднимался и мчался прочь, как будто его преследовало чудовище.

Я застыла. Меня раздирали эмоции: страх, злость на безрассудного Германа и облегчение. Я поняла, что сейчас разрыдаюсь. Эмоции требовали выхода. Горло перехватывало. Герман развернулся и подошёл ко мне. Я увидела, что он улыбается. Правда, глянув в моё лицо, он улыбаться перестал.

– Испугалась? – спросил заботливо. Вместо ответа я подскочила к нему и ударила кулаком по груди.

– Идиот! – рявкнула я. – Он же наркоман! Мало ли что творится у него в голове! Он мог тебя пырнуть! Как тебе вообще пришло в голову к нему подойти?! Нормальный человек так себя не ведёт!

Герман обнял меня и крепко прижал к себе. А потом сказал в макушку:

– Прости, маленькая. Когда кто-то угрожает тому, кто мне дорог, я превращаюсь в опасного психопата. У каждого из нас есть внутреннее чудовище. Своё я выпускаю крайне редко. Возможно, будь я один, я бы кинулся прочь, вопя во всё горло. Но рядом была ты. И я разозлился. А когда я злюсь, я становлюсь непредсказуемым. Обычно это срабатывает. Можешь мне не верить, но я неплохо разбираюсь в людях. И очень хорошо при желании умею пробуждать нужные эмоции. Настоящему актёру без этого никуда.

– Герман, но ты умеешь пробуждать эмоции у обычных людей, – пробурчала я в его куртку. – А изменённый наркотиками разум мог выдать прямо противоположную эмоцию. Парень мог увидеть вместо тебя инопланетянина и без колебаний пырнуть его ножом. Разве ты не понимаешь?

– Понимаю, – он сжал меня ещё крепче. – Но знаешь… я как-то изучал психопатов, готовясь к роли в спектакле. Провёл целый день с людьми, у которых… скажем, особенный взгляд на мир. Друг обеспечил мне по знакомству доступ в специальную клинику. И я понял, что могу легко подстраиваться под любой разум. Мне хватает нескольких секунд, чтобы не понять, а скорее, почувствовать, в каком мире живёт этот человек…

Я слушала его и понимала, что меня успокаивает звучание мягкого голоса. И чего я на него наезжаю, в самом деле?

– Ты ещё, наверное, героем себя чувствуешь? – пробурчала я из упрямства.

– Есть немного, – скромно согласился он. – Проблема решилась, и при этом никто не пострадал. Разве не героизм?

– Возможно, – чуть отстранившись, признала я. – Но в следующий раз давай лучше убежим с громкими воплями.

Герман неохотно выпустил меня из объятий, а потом взял двумя пальцами за подбородок, приблизил своё лицо к моему и нежно, без улыбки, сказал:

– Не могу обещать. За тебя я любого порву на лоскуты. Даже собственного дядю не пожалею, если ты меня попросишь.

Я не успела уточнить, причём тут дядя, так как он быстро чмокнул меня в нос, потом взял за руку и сказал:

– А теперь давай поторопимся, пока твоя мама не запретила нам встречаться.

Я ахнула. Точно! Я же обещала быть через полчаса!

– Бежим!

Глава 13. Спасательная операция и коньяк

У подъезда меня ждал Арсений. Он пошёл меня встретить и как раз начал набирать мой номер, когда мы, запыхавшись, подбежали к крыльцу. Герман очень вежливо поздоровался, представился и пожал ему руку, не отпуская при этом моей. Хотя я в какой-то момент почему-то засмущалась и попыталась её забрать. Не вышло. Потом, ничуть не стесняясь Арсения, Герман мягко, без языка, поцеловал меня в губы, и только после этого ушёл. Я намекнула, что Арсений мог бы его подвезти, но Герман наотрез отказался, сказав, что ужасно любит вечерние прогулки. Почему-то после встречи с наркоманом у меня не получалось искренне за него волноваться, поэтому я со вздохом согласилась.

Мама меня, конечно, поругала за опоздание. Я не стала ей говорить про стычку на пустыре, справедливо подозревая, что после этого меня вообще никуда и никогда не отпустят. К счастью, врать тоже не потребовалось, так как мама, поворчав, выдала:

– Нет, я всё понимаю: когда тебя целует молодой человек, немудрено забыть о времени. Но и ты меня пойми. Ты же не хочешь, чтобы у тебя была лысая мать?

Я опешила. Арсений тихо засмеялся.

– Почему лысая-то?

– Потому что от волнения выпадают волосы, – с достоинством ответила она. – А наследственность не в нашу с тобой пользу – дед был лысый, как коленка, царствие ему небесное. Так что советую впредь не заставлять меня переживать.

– Веская причина, – серьёзно согласилась я. Мы с мамой сурово пожали друг другу руки, игнорируя ухохатывающегося Арсения.