Бог подстав и я

Герман нахмурился. Пока моё блеяние казалось ему полнейшей чушью. Однако моё резко ухудшившееся состояние явно не выглядело наигранным. Ещё бы! Ведь сейчас я была почти уверена, что не справлюсь с поставленной задачей. Слишком много факторов нужно было учесть! Аз заверил меня, что всё получится, однако в настоящий момент его заверения вдруг показались мне насквозь фальшивыми. Скорее всего, он просто лицемерил, чтобы я ощутила боевой настрой и уверенность в победе. Поэтому ничего удивительного, что я была почти на грани обморока.

– Малышка, нам ничего не грозит. Ведь я не позволю, чтобы с тобой…

В этот момент из-за поворота на всей скорости вылетела машина. Водитель явно не справлялся с управлением: её кидало по обледеневшей дороге из стороны в сторону. А потом случилось неизбежное: автомобиль выскочил на тротуар. Именно туда, где стояли мы с Германом. Взвизгнули тормоза. Водитель едва успел развернуться так, чтобы не въехать в здание, и теперь нёсся прямо на нас. Между стеной и автомобилем оставался крошечный зазор. Слишком маленький, чтобы в него уместились два человека.

Всё случилось очень быстро. Если бы я не знала, что это произойдёт, ни за что не успела бы среагировать. Но я знала. Поэтому резко прижала Германа к холодной кирпичной стене здания и накрыла его своим телом. «Прыгай на него, что есть сил, – поучал Аз. – Тарань так, словно собираешься раздавить о стену. И не волнуйся, машина в любом случае успеет затормозить раньше. Но всё будет выглядеть так, словно ты и в самом деле готова была пожертвовать собой ради него». Конечно, всё получилось не так красиво, как в фильмах. К примеру, во время толчка Герман как-то неловко взмахнул руками, словно пытался меня оттолкнуть, и попал мне по лицу. Но я почти не заметила этого.

Адреналин зашкаливал. Сердце билось, как сумасшедшее. Несмотря на заверения Аза, я до последнего сомневалась, что машина успеет вовремя остановиться. Поэтому невольно зажмурилась изо всех сил, ожидая удара. Удара не было, но я почему-то никак не могла поверить, что всё закончилось.

Герман далеко не сразу сумел оторвать меня от себя. А когда ему это, наконец, удалось, мои ноги подогнулись, и я едва не сползла на обледеневший тротуар. Он успел среагировать и подставить руки. Я повисла на нём, отчаянно трясясь и отбивая зубами дробь. Но всё это было к месту. Ведь я действительно выглядела как человек, который только что собирался умереть.

– Ты закрыла меня собой от машины? – медленно произнёс Герман, рассматривая замерший в метре от нас капот. Дверь открылась, и из салона вывалился пьяный в стельку мужчина.

– Ушпел зтр… затр… мозить! – с невнятной гордостью произнёс он и отключился, растянувшись на мостовой. Судя по отсутствию крови, он не пострадал. К нему уже спешили прохожие. Кто-то ругался, кто-то куда-то звонил.

– Эй, вы как? – крикнули нам.

– У тебя кровь на губах, – тихо сказал Герман, игнорируя выкрик. – Кажется, я нечаянно ударил тебя рукой.

Он смотрел на меня так, словно видел впервые. С непередаваемой нежностью, недоверием и восторгом. Как будто дед Мороз внезапно исполнил все его сокровенные желания. «Получилось», – устало подумала я. Жаль, что это только начало. Если так пойдёт и дальше, то в конце нашего свидания я стану абсолютно седой.

Герман медленно наклонился ко мне и очень легко, нежно поцеловал, слизывая кровь.

– Целуются! Нормально у них всё! – удовлетворённо заключил кто-то за моей спиной.

Народа стало прибавляться.

– Давай уйдём, – попросила я, едва он отстранился. Герман кивнул, взял меня за руку и повёл прочь. Кажется, нас несколько раз окликнули, но останавливать, к счастью, не стали.

До дома Германа я добрела на автопилоте.

Что интересно, теперь он не спрашивал, пойду ли я к нему в гости. Просто уверенно вёл меня к себе, как будто это само собой подразумевалось.

Герман жил в старой пятиэтажке. Мы поднялись на третий этаж. Чем ближе мы подходили к квартире, тем сильнее я волновалась. Наверное, после автомобиля с пьяным водителем всё остальное должно было показаться цветочками, но нет. Я знала, что стоит сделать одну ошибку, и все предыдущие усилия пойдут насмарку.

Едва мы оказались в прихожей, Герман закрыл входную дверь, а потом вдруг опустился на корточки и начал расстёгивать мои сапоги. Стянув их с меня, он аккуратно поставил их к стене. Потом пришла очередь пуховика. Он избавлял меня от верхней одежды так сосредоточенно и тщательно, как будто не было на свете дела важнее этого. Я не сопротивлялась, хоть и ощущала себя куклой. И это ощущение усилилось, когда он собственноручно снял с меня шапку и пригладил волосы.