Бог с нами, братья!

Трясясь на раздолбанном кресле штабного УАЗа и придерживая огромный тампон, привязанный к моему левому уху, я пытался представить себе причину своего вызова. Не просто вызова, а вызова с госпитальной койки. Можно сказать, тяжело раненного, чуть не забыл, контуженного боевого, заслуженного офицера. Авторитетного командира. И чего там скромничать — орденоносца. Гвардейца! Отличника боевой и политической подготовки. Коммуниста, в конце концов. Я бы мог ещё продолжать, но противно скрипнули тормоза штабного УАЗа, означающие, что скоро всё станет ясным. Постояв в задумчивости несколько секунд у ступеней главного входа, я решительно начал разматывать бинты со своей головы. «Только бы кровь не пошла», — тревожно билась в не слышащем ухе реальная мысль. Мимо идущие офицеры молча отдавали честь раненому командиру, переглядывались, опускали головы и молча спешили по своим делам. Зашёл в дежурку, посмотрел на себя в зеркало над умывальником. Чужое, мало узнаваемое, не симметричное, одутловатое лицо, потерявшего связь с реальным миром человека. Заправил поглубже, вылезающие на груди белые завязочки от госпитального бельишка и пошёл…

Три раза стукнул. Толкнул дверь. Вошёл. Три шага строевым (почти). Правая рука к виску, подбородок вверх. Поймал взглядом Белкина. Друг на месте. Чётко и громко, каждая буковка от зубов:

— Товарищ подполковник, майор Хмелев по вашему приказанию прибыл!

Руки по швам. А теперь, суки… Стреляйте!

В небольшом кабинете начальника разведки бригады народу было много. Самыми младшими по званию были я и солдатик в запылённой, драной форме, стоящий с безвольно опущенными руками и поникшей стриженой головой, аккурат под портретом маршала Жукова. Тяжёлые взгляды полковников, как бы на время отпустили фигуру несчастного рядового, и медленно ощупывая раненое туловище, опустились на мои майорские погоны.

— Гвардии майор Хмелев Александр Васильевич, командир отдельной мобильной спецгруппы. Руководил ликвидацией двух диверсионных снайперских групп, действующих в районе нашей базы. Снайперские группы уничтожены. Майор вызван из полевого госпиталя, где проходит лечение после ранения, — представил меня незнакомым полковникам подполковник Белкин.

И я тут же почувствовал, как на плечах разглаживаются мои майорские погоны, шею отпускают, дышать становится легче, ноги опускаются на пол и находят опору, а табельные «макаровы» товарищи полковники ставят на предохранители. А кабуры на застёжки. Но не тут-то было.

— А ещё майор Хмелев руководил поиском сбежавшего рядового Дорошенко и не нашёл его, — вдруг мрачно произнёс, чуть привстав, главный коммунист нашей базы.

— Не был бы ранен, нашёл бы! А, Васильич? — рявкнул со своего места комбриг, громыхнув стулом вставая, — рядовой Дорошенко перед нами, прошу, как говорится, любить и жаловать. Но это, прямо скажем, на любителя! Ну, что сынок? Хотя какой… не хотел бы я иметь такого сына. Майор, садись на моё место, тебе бы полежать, но извини, это я приказал тебя вызвать, чтобы ты хотя бы одним ухом услышал, как всё было. А я похожу. Рассказывай Дорошенко. Всё с самого начала рассказывай.

Дорошенко поднял глаза и, глядя только на одного комбрига, начал свой рассказ:

— Я их первым заметил, «духов» этих. Хотел нашим крикнуть, но подумал, что крикну, а они меня тут же из своих снайперок и положат…

— А стрелять не пробовал, сволочь? — не выдержал Белый.

— Все вопросы потом, товарищи офицеры, продолжай, Дорошенко, — повысил голос Батя.

— За камень спрятался, думал, посмотрю, что дальше будет. Потом наши отстрелялись по мишеням и по машинам начали рассаживаться, а эти… «духи», то есть, два раза пальнули по машинам. Наши вроде повыскакивали, стрелять начали, а потом опять в машины сели и поехали. А я побежал. Думал незаметно верхами до поворота добежать и наших там нагнать, а эти… Они меня заметили и наперерез побежали, падлы. Пришлось бежать в другую сторону и спрятаться. Я ж думал, они меня поищут, поищут и уйдут. А я на базу вернусь и всё расскажу. Получу пару нарядов и ладно… А потом смотрю, не уходят, меня конкретно ищут. Вот я и начал схрон себе искать. И нашёл.

— Ты смотри, как заговорил? Схрон! Морда бендеровская, — аж подпрыгнул на своём месте замполит.

— Прошу внимания, — повысил голос Батя, — дальше излагай.

Малец вытер вспотевший лоб, безнадёжно посмотрел на графин с водой и продолжил свой рассказ:

— Так я сначала бегал. Думал убегу, но смотрю их больше. Обходят, ещё немного и бежать будет некуда. И не стреляют. Понял, что живым хотят взять. А нам рассказывали, как «духи» с нашим братом… Вот и бежал. А потом я щель нашёл, еле влез туда и камень за собой придвинул. Я их слышал и видел. Искали они меня и не уходили. Ругались даже. Их главный даже ударил кого-то. А потом наши вернулись…

— А теперь я спрошу, военный, — не выдержал я и, выставляя правое ухо вперёд заорал, — почему не стрелял, сука?!

Ответ рядового Дорошенко усадил меня на место и заставил нас всех на минуту замолчать, переваривая услышанное.