Бог Солнца в поисках... суррогатной матери

Мысли в голове начали прыгать, как мячик в пинболе. Теперь, когда я начала думать об этом, то в последний раз я видела телефон, когда кинула его в лицо этого вамп… мужчины.

— Ты ведь положил телефон обратно мне в сумку?

Он положительно кивнул.

— Кто она? — снова спросил он.

Он прибыл в Седону специально, чтобы вернуть мне телефон и узнать, кем была моя мама?

— Почему ты спрашиваешь? Разве ты не… О, Боже мой. О, Боже мой. Я не могу произнести вслух это слово. Не могу сказать. Тыльной стороной руки я смахнула слезы на щеках.

— Да. Я вампир. Меня зовут Виктор.

Слава богу, кто-то это сказал.

— Пожалуйста, — продолжал он глубоким, убаюкивающим голосом, — Пенелопа, я должен знать. Кто. Эта. Женщина? Как ее найти? — Глядя в его глаза, мне захотелось сказать ему.

Контроль над разумом? Эти люди определенно не попаду в список моих друзей.

Я почувствовала, как слова невольно поднимаются во мне.　

— Моя мама. И она больна. Очень серьезно. Но я не знаю, где она сейчас находится. Она должна быть в шведской клинике, но ее там…

Он вырывал листок бумаги, который я всё еще сжимала в руке. Его голубые глаза стали насыщенно-черными, я в жизни не видела такого, и сделал шаг назад.

— Центр иммунологии и интегративных исследований? — с диким рычанием произнес он — Блядь!

— Что? — Почему он использовал слово на букву «б»? Которое предназначено для тяжелых ситуаций.

Или самых сексуальных. Как в тот раз, когда я видела сон, в котором Кинич…

Заткнись, Пен! Идиотка! Сейчас не время думать о грязных божественных танцах.

— Центр. Иммунологии. И интегративных. Исследований, — повторил он.

Я смотрела на него, он смотрел на меня.

В отличие от него, я ничего не понимала.

— С-И-М-И-Л, — заявил он.

Вот, черт!

— Симил? У нее моя мама?

Виктор покачал головой.

— Уже нет.

— Не поняла.

Он провел широкой ладонью по его густым светлым волосам.　

— Какие бы планы не строила Симил на счет твоей мамы, они были сорваны. В этом я точно уверен.

— Я до сих пор не вникаю. Где она? Что с ней случилось? Откуда ты все это знаешь?

Я ничего не знала о Викторе или о его… людях, но я могу сказать, что он был в тяжелой ситуации с дурными мыслями, и тот факт, что моя мама причастна к этим дурным мыслям пугало меня.

Развернувшись к двери, Виктор выглядел слабым и разбитым.　

— Я должен переговорить с Киничем. Немедленно.

— Подожди! Скажи мне, какого черта, здесь происходит! — Я попыталась догнать его, но он просто растворился в воздухе.

Господи! Вампиры определенно не возглавляли список Любимчиков.

Я пошла по коридору мимо нескольких пустых спален, пока не завернула вправо и не уперлась в двойные дубовые двери. Я уже собиралась повернуть обратно, как вдруг уловила запах экзотических цветов, свежего морского воздуха, солнца и фруктов.

Я толкнула дверь и шагнула внутрь, вдыхая воздух, словно наркоман, принявший дозу. Кинич.

Это должно быть его комната. Над изголовьем кровати висело кованое солнце и в углу около уютного дивана, цвета хаки располагался бар.

Бегущая вода? Я повернула голову налево и заметила дверной проем, окруженный с каждой стороны стеклянной стеной. Вода бежала по стеклу и уходила в щель в полу, создавая эффект таинственного водного экрана. Независимо от того, какой была ванная по ту сторону, она должна быть потрясающей.

Но, несмотря на восхитительный декор и предметы искусства на стенах, относящиеся к доколумбовой эпохе, я сфокусировалась на тумбочке. Что же это божество прячет в ящиках?

Пользовался ли он увлажняющим кремом? В конце концов, он Бог Солнца — дьявольские печеньки, боги не существуют — но все же, от воздействия солнечной энергии он, скорее всего, испытывает сухость. Или он читает грязные журналы? Какие девушки ему нравятся?

Наверняка загорелые.

Я направилась к комоду.

Пенелопа! Сосредоточься! Мама пропала, помнишь!

Я ахнула, поняв, что происходит. Его запах был по истине одурманивающим. Божественная конопля!

Богопля!

Я покинула его комнату и пошла вниз по ярко освещенному коридору, пока не наткнулась, на спорящих в гостиной Кинича и Виктора.

— Я за все свое существование ни о чем не просил Богов, — спорил Виктор. — Я служил. Я был верен и покорен. Я терпел. И теперь я единственный раз прошу, Кинич.

— Отправляться одному это безумие и самоубийство! Что сказано в Книге Оракул? — спросил Ник.

— Ничего. Я просмотрел каждую страницу сотни раз. И нигде я не упоминался, и никогда не буду.

— Ты не знаешь этого наверняка. Возможно, стоит еще раз посмотреть, — утверждал Кинич.

— Спорный вопрос: книга в руках Симил, а ее нигде нет.

— Симил? Зачем она ей, Симил последний человек, которой нужна книга, предсказывающая будущее?

Они говорили о том толстом, кожаном учебнике, который она продолжала изучать, когда я была в ее кабинете? И он предсказывает будущее?

Дьявольские чипсы.

— Не знаю, — холодно заявил Виктор. — Но это не моя забота, в отличие от матери Пенелопы. Я должен отправиться за ней. Даже если это означает разозлить Николло.

О Господи! Они спорят о спасении моей мамы?