Бог Света

Семья подобрала меня, зарядила и навела на Стайлера. Стайлер взял меня, манипулируя обстоятельствами, подстроил все так, что мне пришлось сыграть роль Отелло в «Гамлете» его постановки, и выпустил меня на волю, чтобы я воспитывал человечество в духе такого пацифизма, который представлялся ему наиболее подходящим. Я мог только догадываться, но казалось весьма вероятным, что на каком-то этапе моих ранних экспериментов с клонированием он получил образцы моих биологических тканей. У него были роботы, все еще оставались роботы, которые могли это для него сделать, и он спроектировал Крыло, Которого Нет. Не так уж и важно, каким образом ему это удалось. Образцами моих тканей он воспользовался для клонирования изначального мистера Блэка, заложил в него такие предпосылки, что он стал чем-то вроде моего «анти-я», и отправил его в Дом с потерей памяти и инстинктом выживания. Он был помешен туда, чтобы помешать мне и уравновесить мои усилия, когда придет время, сработав, как некая социологическая бомба замедленного действия. Пришло время — и это случилось. Стена рухнула, наготове была Гленда с формулами Глинна, и я был обезврежен. Мне почти слышался голос Стайлера, говорящий: «…а теперь добавим 8 кубиков основания Блэка в кислоту ди Негри».

Я взглянул на цветные огоньки. Потом я протянул руку и стал щелкать переключателями.

Справа от меня послышался странный шум, и чья-то рука легла на мою… Шлем мешал мне повернуть голову и посмотреть туда. Тут меня посетило видение из далекого прошлого. Я видел крестьян, вспахивающих небольшое поле, граница которого была отмечена черепом какого-то животного, надетым на низкий шест.

«Все в порядке», — сказал я.

Рука отодвинулась.

«Кто..?» — спросила она наконец.

Что я мог на это ответить?

«Имя мне было — Легион, — начал я, запинаясь, — я был целой галереей обличий. Я был Блэк, я был Энджел, я был Лэндж, я был Винтон, я был Кэраб, я был Винкель. И Джордан, и Хинкли, и старый Лэндж. И еще было множество других, о которых вы никогда не слышали. Я мог бы сказать, что это неважно, но это важно, ибо я — есть я. Полагаю, что я должен выбрать себе лицо. Очень хорошо. Называйте меня просто Анджело. С этого все началось».

«Боюсь, что не понимаю. Вы..?»

Я снял с головы шлем и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

«Да, — сказал я. — Со мной действительно все в порядке. Спасибо, что вы сделали так, как я просил. Я сам добрался сюда или вам пришлось меня тащить?»

«Я вам помогла, — сказала она. — Я видела, как вы упали…»

«Значит, вы выходили наружу?»

«Да. Я надеялась, что у меня будет повод. Не такой, конечно. Но это было восхитительно!»

Я потер бок.

«Я вижу, вы подлатали меня немного».

«Вы истекали кровью».

«Да, вполне возможно и ничего удивительного».

Я поднялся на ноги, постоял немного, прислонившись к креслу, подошел к шкафу и стал шарить там по полке.

«Что вы ищете?»

«Сигареты. Хочу закурить».

«Они в другой комнате, где я ждала вас».

«Пошли туда».

Я не стал опираться на протянутую мне руку. Мы пошли по коридору.

«Давно вы меня притащили?»

«Примерно час с четвертью».

Я кивнул.

«А что поделывает тот самый свет?»

«Не знаю. Я не заходила туда после того, как помогла вам войти».

Мы вошли в комнату. Она показала мне, где лежат сигареты, сама курить отказалась. Закуривая, я подошел к окну. Далеко в стороне свет растекался по небу мутной рыжевато-коричневой лужей. Я глубоко затянулся, выдохнул дым.

«Вам правда понравилось там?» — спросил я.

«Да, а сейчас там так красиво, и солнце уже всходит».

«Хорошо. Я хочу пригласить вас туда на прогулку».

«Вы не в такой уж хорошей форме».

«Тогда тем более кто-то должен быть рядом со мной. Кроме того, мне потребуется секретарь».

Она наклонила голову набок и прищурилась. Я улыбнулся.

«Решайтесь. Мы будем идти тихо и спокойно. Прогулка пойдет нам на пользу».

Она кивнула и последовала за мной к выходу. Мы вышли и вдохнули прохладный утренний воздух.

«Не могу привыкнуть к запахам, — сказала она. — Здесь дышится совсем не так, как в Доме!»

Потом она спросила: «Куда мы идем?»

Я показал ей кивком головы.

«Вон туда».

«К развалинам? Это довольно далеко…»

«Тихо и спокойно. Без спешки, — сказал я. — Времени у нас сколько угодно».

Мы двинулись в ту сторону, и меня раздражала только необходимость часто останавливаться и отдыхать. Еще нам пришлось несколько изменить маршрут, чтобы не проходить мимо оставленного мной тела. Хотя я пытался скрывать боль в боку, она заметила это и стала поддерживать меня под руку. Я уже не возражал.

Я рассмеялся.

«Помнишь, когда тебе исполнилось семь лет, я подарил тебе коньки? — сказал я. — И уже на следующий день ты поскользнулась и подвернула ногу. Мне показалось, что это был настоящий перелом. Но ты не позволила мне взять тебя на руки. Ты опиралась на мою руку, как я сейчас. Ты сдерживала слезы, но твое личико было мокрым, и ты кусала губу. Падая, ты порвала свое любимое синее платьице. То самое, с желтой вышивкой на груди».

Ее пальцы почти до боли сжали мою руку. С востока повеяло легким ветерком. Я похлопал ее по руке.

«Все уже хорошо», — сказал я, она быстро кивнула, п я отвернулся.