Бог Света

— Я боюсь за тебя, мой Учитель, — сказал Сугата. — Во всех моих жизненных делах только ты и был моим другом. Твое учение дало мне мир. Почему они не могут оставить тебя в покое? Ты самый безвредный из людей, и твое учение самое благородное и необходимое; какое зло ты можешь принести?

Будда отвернулся.

В этот момент птица Гаруда, сотрясая воздух и издав крик из раскрытого клюва, снова взмыла над холмами. На этот раз она не кружилась над городом, а поднялась высоко в небо и полетела на север с такой скоростью, что мгновенно исчезла из виду.

— Ее наездник спешился и остался здесь, — предположил Сугата.

Будда пошел в пурпурную рощу.

Он пришел из-за каменистых холмов пешком.

Он шел по каменистой троне, и его красные кожаные сапоги ступали совершенно бесшумно.

Вдали послышался шум бегущей воды. Маленький поток ее пересек ему путь. Поддернув свой ярко-красный плащ, он пошел в обход тропы. Рубиновая рукоятка его кривой сабли сверкала в малиновых ножнах.

Обогнув скалу, он остановился. Вдали его кто-то ждал, стоя у бревна, перекинутого через овраг, где бежал поток.

Его глаза на миг сузились, но затем он снова двинулся вперед.

Там стоял невысокий человек в одежде пилигрима и кожаных доспехах, с которых свисало короткое лезвие из светлой стали. Голова человека была почти лысой, если не считать маленького пучка седых волос. Брови лад темными глазами белые, кожа бледная, уши казались заостренными.

Путешественник поднял руку и сказал этому человеку:

- Доброе утро, пилигрим.

Человек не ответил, но загородил путь, встав перед бревном.

- Прости меня, добрый паломник, но я собираюсь пройти здесь, а ты затрудняешь мой проход, — сказал пришедший.

— Ты ошибаешься, господин мой Яма, если думаешь, что сможешь пройти здесь, — ответил человек.

Человек в красном улыбнулся, показав ряд прекрасных белых зубов.

— Приятно, когда тебя узнают, — сказал он, — даже те, кто заблуждается в другом.

- Я огражден не словами, — сказал человек в черном.

— Вот как? — вопросительно поднял брови другой. — Чем же ты огражден? Уж не этой ли полоской металла, которую ты носишь?

— Ничем иным.

— А я принял ее сначала за какую-то варварскую молитвенную палочку. Я знаю, что этот край полон странными культами и примитивными сектами. На минуту я принял тебя за приверженца какого-то такого суеверия. Но если, как ты сказал, это оружие, тогда я верю, что ты знаком с его употреблением.

— В какой-то мере, — ответил человек в черном.

— Это хорошо, — сказал Яма, — потому что я не люблю убивать людей, которые не знают, что их ждет. Однако я вынужден указать тебе, что, когда ты встанешь перед судом Высочайшего, ты будешь считаться самоубийцей.

Другой слегка улыбнулся.

— В любое время, когда ты будешь готов, Бог Смерти, я облегчу твоему духу выход из его плотской оболочки.

— Повтори еще раз, — сказал Яма, — и я быстро положу конец беседе. Назови свое имя для передачи жрецам, чтобы они знали, по ком совершить поминальный обряд.

— Я отказался от своего последнего имени некоторое время тому назад, — ответил человек в черном. — Поэтому супруг Кали принесет смерть безымянному.

— Ральд, ты дурак, — сказал Яма и вытащил свое оружие.

Человек в черном достал свое.

— Так и полагается, чтобы ты пошел к своей судьбе безымянным, ты изменил своей богине.

— Жизнь полна измены, — ответил тот. — Вот и теперь, выступая таким способом против тебя, я изменяю учению своего учителя, моего нового хозяина. Но я должен следовать велению своего сердца. Ни мое прежнее имя, ни новое, следовательно, не подходят мне, я их не заслужил; так что не зови меня по имени!

И его клинок стал огнем, прыгающим отовсюду, звенящим, сверкающим.

От этой атаки Яма отступал шаг за шагом и только двигал кистью, парируя удары, несшиеся на него со всех сторон.

Отступив на десять шагов, Яма твердо встал и больше не двигался. Его парирующие удары стали несколько шире, а выпады его стали неожиданными и разнообразными.

Так они щеголяли клинками, пока не покрылись потом; затем Яма форсировал выпады, заставив противника отступать. Шаг за шагом он вернул себе отданные десять шагов.

Когда они встали снова на том месте, где начали, Яма признал под звон стали:

— А ты здорово выучил свои уроки, Ральд! Поздравляю!

В это время его противник совершил хитроумный двойной ложный выпад и легким прикосновением разрезал плечо Ямы. На яркой одежде мгновенно выступила кровь.

Яма бросился вперед, сбил ожерелье с шеи противника и нанес удар, который мог обезглавить врага.

Человек в черном поднял ожерелье, потряс головой, парировал удар и бросился вперед, но его удар тоже был отбит.

— Воды смерти омыли твою шею, — сказал Яма, — но я найду другой вход.

И его сабля запела звонкую песню, когда он попытался нанести удар снизу.

Яма дал полную волю ярости своему клинку, укрепленному столетиями и мастерами многих веков. Однако противник все шире отражал его удары и, отступая теперь все быстрее, все-таки ухитрялся сдерживать Яму, делая контрвыпады.

Он отступил до самого потока. Тогда Яма медленно сказал: