Бог тебе судья

— И ее машина… — вспомнил я. — Ее ведь нашли рядом с захоронением. Получается, она сама приехала на то место, где ее похоронят, так? Но если верить Кристине, то двадцать тел лежали в телеге, а трое живых остались сторожить… Не могли же оставить сторожить Лизу и детей? Сомневаюсь, что Лиза осталась бы сторожить тела, если бы в телеге лежали ее дети. Не сходится. Значит, Лиза и ее дети были в телеге, но откуда тогда ее машина возле могилы?

— Кто-то взял ее машину, — предположил Рождественский.

Вопросов друг другу мы задали много, и хорошо бы на них получить ответы. Ясно одно: у следствия нет никаких улик, которые могли бы доказать причастность Роберта Смирнова к этому убийству. Очевидно, что убийца — из числа местных жителей. Роберт к этой общине явно не относится. Значит, наша задача сейчас состоит в том, чтобы собрать как можно больше доказательств и представить их следователю, который, по идее, должен тщательно расследовать каждый факт и вынести процессуальное решение. Но вот станет ли он это делать, или нам придется самим найти убийцу и представить его прямо на суде, развалив дело к чертовой матери, к ужасу прокуратуры и суда?..

Почему к ужасу? Потому что правоохранительная система выстроена таким образом, что следствие не может допустить ошибку. Ошибка означает, что не только следователь, но и оперативники, и прокурор ошиблись. Столько высокопрофессиональных специалистов облажались так, что посадили на скамью подсудимых человека, который не виновен. Это невозможно.

Государство ежедневно тратит огромные деньги на поддержание профессионализма правоохранителей и прокуратуры. И если все эти люди ошиблись и это было установлено в суде, то таким правоохранителям не место в органах. А резонансное дело расследуют опытные люди, годами служащие на благо закона и общества. В случае разоблачения их неправоты общественность задумается: а что они наворотили за свой карьерный путь, если допустили такую чудовищную ошибку? Нет, нет и нет, если дело пришло в суд, значит, подсудимый виновен.

Поэтому и приговоров оправдательных мало, и прокуроры-судебники до дрожи боятся оправдания, а суды — отмены приговора. Потому что все это продемонстрирует несовершенство системы, которая a priori сбоев не дает.

Следователь должен нас услышать, должен тщательно разобраться во всем, что происходит в этом Шипаеве, должен найти убийцу или убийц. Но нам нужно собрать информацию.

Мы составили план: я расспрошу Кристину, о чем смогу, но сделаю это крайне осторожно. И, самое главное, выберусь отсюда и организую Рождественскому трансфер в нормальную клинику. Но до этого я являюсь к следователю и расскажу ему все, что здесь видел и слышал.

Мой поход к следователю был в интересах Кристины — она ведь и сама хотела, чтобы полиция начала расследование, чтобы убийцу или убийц нашли и осудили. Поэтому она должна мне помочь.

Оставалось надеяться, что мы не вляпались в какую-то темную историю, где все вокруг водят нас за нос.

Рождественский отрубился практически мгновенно, едва мы закончили обсуждать план. Я осторожно раскрыл бокс, вышел, застегнул все обратно и побрел искать Кристину. Но за дверями палаты меня ждал Николай.

— Закончили?

— Да, — ответил я. — А где Кристина?

— Пошла спать. Просила передать, что на оставшиеся вопросы ответит утром. Она поедет в город в половине восьмого утра и может захватить вас с собой.

— Да, было бы замечательно.

— Тогда предлагаю вам сейчас отправиться спать.

— Хорошо.

Тон Николая не предполагал возражений. Я помнил, что сказала мне Кристина: из бункера до утра не выйти. Нарушать правила и бунтовать смысла не было, если Кристина права, то наверху действительно может быть опасно, особенно ночью. И лучше провести остаток ночи в постели, чем бежать по лесу, прячась черт знает от кого.

* * *

Проснулся я с большим трудом. Голова снова раскалывалась, похоже, это стало доброй традицией — просыпаться с чудовищной головной болью. Хорошо, что в сумке с собой у меня всегда есть ибупрофен. Вот только досада — моя сумка осталась в машине, сюда ее никто не принес.

В гостиной, все такой же светлой и уютной, меня ждали Николай и Лилиан. Лилиан оказалась не совсем такой, какой я ожидал ее увидеть. У девушки был синдром Дауна, что меня сильно удивило — ночью я не заметил ничего, что бы могло на это указывать.

— Доброе утро, — сказала она.

— Доброе утро, — ответил я с улыбкой.

— Вы завтракаете? — спросил Николай.

Он был в форме — черные брюки, белая рубашка и черная легкая куртка, под которой, видимо, скрывалось оружие. Лето стоит, не то чтобы уж жаркое, но оснований надевать куртку нет.

— Кофе будет достаточно.

— Тогда пойдемте в столовую, — ответил Николай. — Мы ждем только вас, Кристина уже давно там, помогает женщинам на кухне.

— Я бы хотел навестить Сергея Юрьевича.

— Он еще спит, — ответила Лилиан. — После завтрака разбудим его вместе. Идемте, сегодня будут оладьи с яблочным джемом. Мы не добавляем в джем никаких консервантов и сахара, он из чистых яблок! Вы такой вкуснятины еще не ели, вот увидите!