Бог тебе судья

— Мама, давай оставим эту тему. Мне нравятся вот эти обои.

— Серьезно? Грязного желтого цвета?

— По-моему, тут написано, что они чугунно-золотые.

— Ты не видишь очевидных вещей, они грязно-желтые, как бы их ни назвал производитель или магазин.

Я не стал спорить с мамой, просто сделал пометку в блокноте, что хочу именно эти обои для комнаты. Мама поджала губы, но ничего не ответила. Мы закончили дела в магазине очень поздно, почти в десять вечера. Все строительные материалы обещали привезти завтра утром, а после обеда приедет бригада и приступит к работе.

Я отвез маму домой, поздоровался с отцом и поехал в отель. Есть не хотелось. Я принял душ и лег в постель. Взял телефон и написал сообщение: «Привет, не спишь?» Ответ пришел почти мгновенно: «Привет. Нет, не сплю. В больнице. Почти все спят. Мне нравится ночью в больнице. Тихо и спокойно».

«Как ты считаешь, грязно-желтые обои в спальне хорошо будут смотреться?» «Сомневаюсь. А покажи фото!»

Я нашел в каталоге строительного магазина образец и отправил фотографию.

«Ты знаешь, не так ужасно, как мне подумалось вначале. Написано «чугунно-золотой», это не совсем то, что грязно-желтый».

«Я тоже так думаю».

«А ты почему не спишь? Тебе ведь завтра на работу!»

«Я в отпуске, занимаюсь ремонтом. Я ведь говорил, ты не помнишь?»

«А, точно, вспомнила. Прости, слишком много событий. Путаюсь».

«Какие у тебя планы на завтра?»

Я задал этот вопрос и тут же отключил телефон. Это практически точка невозврата. Я не имею права спрашивать у нее, какие планы на завтра! Тому множество причин. Во-первых, ее день не зависит от ее личных планов, планы строят за нее другие люди, врачи. Во-вторых, у меня нет морального права это спрашивать. Да, можно себя обмануть и сказать, что я интересуюсь лишь как друг, но зачем обманывать себя? Чтобы не грызла совесть? В-третьих…

Телефон пиликнул в ответ.

«Я собираюсь поехать в деревню, чтобы попытаться разобраться с остатками своей жизни. Нужно решить, что делать дальше. Я не хочу все бросать. Мне нравилась моя жизнь. Я просто все сделала неправильно. Не нужно было тянуть всех этих людей и убеждать некоторых. Не нужно было позволять убеждать их. Все было неправильно. Хочу попытаться понять, как будет правильно. Вот чем планирую заняться завтра. А ты?»

«А у меня все по плану. Ремонт. Жена в больнице. Еще нужно сходить в магазин, купить бытовую технику. Одежду».

«Я могу тебе помочь с одеждой, но в бытовой технике ничего не понимаю. Если ты, конечно, нуждаешься в совете или компании».

«Это было бы здорово, но я не хочу отвлекать тебя от твоих дел».

«А ты можешь помочь мне после магазина. Поедем в Шипаево вместе, посмотрим, что там и как. Коля все еще там, с Лилиан».

«А ты в состоянии будешь после дежурства?»

«Неотложных больных сейчас нет, я собираюсь поспать. Так что да, вероятно, я буду полна сил».

«Тогда до завтра. В 11 утра подойдет? Я за тобой заеду».

«Вполне. Спокойной ночи».

«Спокойной».

Я поставил будильник на девять утра и убрал телефон. Не нужно было прислушиваться к себе, чтобы понять, какие чувства борются внутри. С каждым днем, в котором я общался с Кристиной, от моих отношений с Жанной оставалось все меньше и меньше. Как будто тот огромный кусок сердца, который отвечает за нашу любовь и наш брак, целенаправленно пожирало маленькое существо, у которого стояла задача сожрать все до крошки, не оставляя ничего.