Бог в городе

— А вы, товарищ Расческин, вообще что себе позволяете?! — воскликнул Евгений Иванович Петухов. — Вы посмотрите, в каком виде вы явились на собрание членов кооператива, — это же чистый срам!

Расческин нагнул голову и осмотрел себя снизу вверх. Действительно, он был в своем махровом банном халате, нечесаным, небритым, да еще с заварным чайником под мышкой, носик которого торчал из-под халата вроде дополнительного соска. Витя протяжно вздохнул и сел.

— Ну так вот, — продолжил Петухов, сердито окидывая собрание выпученным левым глазом, — на повестке дня у нас, товарищи, первоначально были неплатежи. Ну ни одна собака не желает платить за электричество, газ, воду и телефон...

— А с какой стати мы будем платить, например, за воду, — сказала одна дама в богатой меховой шапке чуть ли не из бобра, — если ее отключают по нескольку раз на дню?

— А с такой стати, что в принципе вода есть! Вот если бы ее совсем не было, тогда да...

— В принципе у нас в государстве и прикладная наука есть, — сказал инженер Муфель, заправляя свою косичку за леопардовый воротник. — А на деле ее растоптали бездари, обыватели и прочая сволота!

— Это вы к чему? — хищно спросил Расческин.

— Да все к тому же! Везде люди как люди, науками занимаются, производство налаживают, а у нас предпочитают жульничать и вредить! То есть я солидарен с товарищем Расческиным в том смысле, что у нас буквально заклятая, противоестественная страна!

— Именно что она противоестественная, — сказал Пыжиков, — и поэтому ее ожидает плачевная историческая судьба. Я из чего исхожу — я исхожу из того, что в силу объективных законов общественного развития, в результате мучительных исканий и катастроф уже сложился, так сказать, человек окончательный, которому принадлежит будущее и мир. В итоге получился такой подростковый тип, что-то вроде нашего хорошиста, прилежный, покладистый, жизнерадостный — но дурак. То есть он дурак не в смысле недостатка умственных способностей, а в том смысле, что у него примитивные интересы, смешные потребности и эстетика дикаря. Итог, конечно, сомнительный, даже удручающий, но зато такому человеку окончательному не нужно мировое господство, он не зарится на чужое имущество и прекрасно себя чувствует в узком кругу семьи.

Расческин справился:

— Ну и что?

— А то, что русский человек не вписывается в этот конечный облик и никогда не впишется, как ты его туда ни втискивай, ни пихай! Потому что в результате мучительных исканий и катастроф он сложился как бы наоборот... Именно многоплановым, необтекаемым и сильно замешенным на беде. Вот поэтому-то Россия должна исчезнуть, поэтому ей во всей силе причитается Судный день! Это примерно как Древний Рим не вписался в систему ценностей варваров — и погиб!

Петухов воскликнул:

— В конце концов, вы мне дадите договорить, товарищи, или нет?! Я уже, наверное, полчаса не могу досказать про то, что первоначально на повестке дня у нас были неплатежи. Ну ни одна собака не желает платить за электричество, газ, воду и телефон...

Тут председатель машинально сделал испуганную паузу, полагая, что в этом месте его речь опять прервет какая-нибудь злостная реплика, но подвал молчал.

— Так вот, сначала у нас на повестке дня были неплатежи. Но потом пришел товарищ из органов и говорит: кто-то у нас до смерти женщину покусал. Сейчас будем выяснять, кто у нас женщину покусал.

Младший лейтенант, доселе молча сидевший слева от председателя Петухова, поднялся со своего места, оперся кулаками о столешницу и сказал:

— Стало быть, в понедельник, четвертого января неподалеку от детской площадки было совершено нападение на гражданку Попову, которая проживала в вашем доме, подъезд первый, квартира шесть. Неизвестный преступник сорвал с гражданки Поповой шубу, беличью, пятьдесят второго размера, и покусал потерпевшую в голову и в плечо.

— Дожили! — сказала дама в богатой меховой шапке чуть ли не из бобра. — Уже мужской контингент кусается почем зря!

— Кончилась страна! — послышался голос сзади. — И ведь какая была страна! Бывало, чуть что не так — любимый руководитель стукнет по столу кулаком, и сразу все станет так.

— А по-моему, ничего не изменилось, — сказала Маня Холодкова. — Как мы были дураки набитые, так и остались набитые дураки! Разве что раньше никто друг друга до смерти не кусал...

— Товарищи! Братья и сестры! — обратился к собранию Расческин, поднявшись со своего места. — По поводу этого загадочного происшествия я имею кое-что сообщить... Позавчера поместили в нервное отделение нашей больницы одного товарища, не сказать чтобы сумасшедшего, но был этот товарищ основательно не в себе. И выглядел он довольно странно: волосы длинные, пальто допотопное и босой... Так вот этот самый сумасшедший предсказывает конец света, так прямо и говорит: близок Последний день! Но сначала, говорит, будут разные знамения — например, объявится монстр, нападающий на людей среди бела дня, например, накануне Судного часа каждый обретет свое истинное лицо...