Бог в поисках человека

аа) Обновленное богословское понимание Откровения и Предания

Не случайно произошло так, что II Ватиканский Собор вовлек в свои вероучительные решения традицию. Это тема была в течение долгого времени актуальным предметом внутрицерковного обсуждения. После окончания {292} Второй мировой войны самые разные направления европейского католицизма предприняли попытки вновь обратиться к традиции, «так что при этом имели в виду ее самый подлинный смысл, ее не фальсифицированные истоки и ее наиболее близкое Евангелию содержание»[843]. Литургическое движение, многосторонние исследования в области святоотеческого богословия и вызревающие экуменические импульсы – вот ключевые слова, в которых выражало себя в эти десятилетия, вплоть до конца понтификата папы Пия XII, знание о богатстве traditio apostolica. Тем самым можно было противостоять некоторой узости высказываний собора в Триденте. Рассмотрение traditiones apostolicae выявляет универсальную задачу Церкви: ее свидетельство служит спасению, которое Иисус Христос осуществил «для многих» Своей крестной смертью и воскресением. Для таких усилий недопустимы были ни идеализирующее и архаизирующее «возвращение» к началу (увековечение давно минувших данностей), ни «новое начало» в виде непросвещенных «реформ». Если в свое время Тридентскому собору именно посредством положительной оценки traditio et traditiones удалось придать богословию плодотворные для усиления католицизма импульсы, то теперь то же самое должен был совершить следующий собор, который созвал папа Иоанн XXIII (1958–1963) и на который он наложил определенный отпечаток.

Программные интенции папы ясны уже из того документе, в котором от объявляет о созыве собора. Для него собор – «древняя форма подтверждения учения и мудрых порядков церковной дисциплины, каковая (sc. форма) в истории Церкви в периоды обновления может принести плоды, способные пробудить великие силы»[844]. Как папа, сознающий свои ничем не ограниченные обязательства перед традицией, Иоанн XXIII видит необходимость в том, чтобы ценное наследие традиции было перенесено в новое тысячелетие.

Эта безусловно признаваемая обязанность aggiornamento могла быть исполнена только в том случае, если бы удалось в полной мере учесть потребности времени. Верность традиции – это нечто гораздо большее, чем ее простое повторение, чем пассивная, статичная верность. Только изменяющиеся церковные традиции неизменность и неприкосновенность traditio apostolica. {293}

– Таким образом, названо первое отличие, затронутое собором. К традиции, ставшей «ведущей темой» собора, обращаются в различных документах и в разных смысловых перспективах. Наряду с общими «убеждениями и способами поведения» тематизируется также христианское понимание традиции, отличающее traditio в строгом смысле слова «великой», т. е. обязательной традиции от – упоминаемых обычно во множественном числе – обычаев и воззрений[845].

– Другое отличие касается содержательной «проработки» и представления собором положений традиции. Здесь можно обнаружить следующие высказывания: во-первых, те, что тесно связаны с задачами, вставшими перед Церковью после Тридентского собора и, соответственно, сформулированы («апологетически»-) конфессионально. Другие же по существу ориентированы на первоисточники (Св. Писание, святоотеческое богословие, схоластику). Они стремятся, таким образом, открыться будущему. Наконец, можно найти и промежуточные высказывания, с помощью которых добивались, чтобы основный импульс, приданный собору папой Иоанном XXIII не ослаб[846].

– Эти важные отличия не должны воспрепятствовать пониманию того, что – несмотря на отдельные точки напряжения – существует сформулированная собором в императивной форме точка зрения на traditio, как заданную величину (в контексте веры). А именно, когда речь идет «о “traditio apostolica” (LG 20; SC 106; UR 17), “sacra” (DV 7, 9, 10, 21, 24; DH 1), “veneranda” (LG 55; UR 17) или “antiqua”[847] (SC 84; OE 9), то имеется в виду центральное и наиболее древнее течение, претендующее на всеобщее признание»[848].