Бог Войны

Я никогда не знал, что киска может выглядеть так чертовски эротично, так красиво, что мне захочется ее уничтожить.

И это чертова проблема, учитывая мои попытки собрать ее обратно.

Хотя в глубине души, очень глубоко в моей черной безумной душе, я действительно хочу сломать ее на гребаные кусочки.

Может быть, я сделаю это после того, как склею ее обратно, чтобы она никогда не смогла выбраться из моей орбиты.

Моей клетки.

Моего гребаного владения.

Я вхожу в нее на всю длину одним толчком. От резкого движения она замирает, а с ее губ срывается хныканье.

Ее киска сжимается вокруг моего члена в удушающей хватке. Я даю ей секунду, чтобы привыкнуть, мое тяжелое дыхание совпадает с ее напряженными вдохами.

Как только я чувствую, что она расслабляется, я вхожу в нее новыми и новыми глубокими толчками, пока она полностью не опускается на подушку.

— Ты так чертовски красива, когда тебя разрывает на части мой член, миссис Кинг.

Она сжимается вокруг меня, ее горловые тихие стоны наполняют воздух, как песнопение, единственная цель которого — разобрать меня на гребаные кусочки.

— Ты самая красивая, когда твою маленькую тугую киску трахаю я. Ты капаешь для меня и так хорошо принимаешь мой член. Вот так, м-м-м, покажи мне, насколько ты моя, жена.

Ее маленькое тело раскачивается вперед-назад, ее попка трется о мой пах, и я несколько раз шлепаю ее по ней. Она издает душные протяжные стоны, и я трахаю ее сильнее и глубже.

Вот почему я не должен был прикасаться к своей жене. Почему я долгие годы воздерживался от прикосновений к ней. Мало того, что это верный рецепт для ее умственного упадка, так она еще и испытывает мой контроль, рушит мои стены и превращает меня в урывчатую сущность неистовой импульсивности.

Я не останавливаюсь, когда она кричит в подушку или когда ее тело содрогается и она насаживается на мой член.

Я не останавливаюсь, когда она вздрагивает и издает тихие стоны.

И уж точно не останавливаюсь, когда она лежит, полностью обессиленная.

Если уж на то пошло, я двигаюсь все быстрее и быстрее. Мои яйца напрягаются, но я не позволяю себе кончить.

Не сейчас.

Не сейчас, когда это может быть последний раз, когда я трахну ее.

Я обвиняю недостаток сна в том, что у меня не получается кончить.

— О боже, Илай, — она пытается и не может оглянуться из-за моей хватки на ремне. — Я слишком чувствительная…

— Тебе не следовало провоцировать меня, не следовало выставлять себя напоказ в откровенных нарядах и предлагать людям то, что принадлежит мне. Теперь ты возьмешь мой член в наказание и поблагодаришь меня за это, как послушная жена, — я шлепаю ее по заднице.

Она стонет.

— Дай мне… дай мне посмотреть на тебя.

— Нет.

— Пожалуйста… я хочу тебя видеть, — отчаянная жажда в ее голосе почти уничтожает последние остатки моей решимости.

Я готов отдать все, чтобы погрузить язык в ее рот так же сильно, как погружаю свой член, чтобы владеть ею безраздельно и без остатка.

Я выхожу до самой головки и почти переворачиваю ее на спину.

Почти.

Образ ее фригидных глаз и недостижимой пустоты в ее выражении мелькает передо мной, и я снова вхожу в нее, затягивая ремень так, что она замолкает.

Затем я трахаю ее как сумасшедший.

Я трахаю ее так грубо, что она скользит вперед-назад, а изголовье кровати ударяется о стену с громким стуком.

Мои пальцы находят ее клитор, и она извивается, сопротивляясь неизбежному, но я дразню, кружу и нажимаю на ее кнопку удовольствия, пока она не начинает дрожать вокруг меня. Ее приглушенные стоны наполняют воздух, когда мой пресс напрягается, яйца становятся тяжелыми, и я волнами кончаю в ее манящую киску.

Разрядка еще сильнее, чем прошлой ночью. Вот почему я держался на расстоянии. Я знал, что одного раза для удовлетворения моего аппетита будет недостаточно и что мне придется делать это снова и снова, прежде чем я когда-либо буду удовлетворен.

Даже сейчас, когда я наблюдаю, как полоска моей спермы скользит по ее бедру, мне хочется завладеть ею снова.

Когда она опускается вперед, я отпускаю ремень, позволяя ее голове лечь на подушку.

Я выхожу из нее на середине оргазма и украшаю ее красную попку своей спермой. Она шипит от прикосновения к чувствительной коже, и я раздвигаю ее ягодицы, втирая сперму и вдавливая ее в девственную дырочку.

— Нам нужно подготовить тебя, чтобы ты могла принять мой член в эту маленькую тугую дырочку, миссис Кинг.

— Чтобы ты мог продолжать трахать меня сзади? — ее голова повернута в сторону, но она не смотрит на меня, ее губы сжаты в линию. Ее лицо раскраснелось и пылает желанием и вызовом.

Я за милю чую одну из ее истерик, что, в общем-то, хороший знак, но мне все равно не стоит подпитывать ее склонное к драмам существование.

С последним шлепком я отпускаю ее.

— Именно.

Я иду в ванную, смачиваю полотенце теплой водой, быстро вытираю член и одеваюсь, после чего беру еще одно полотенце и возвращаюсь.

Моя жена все еще лежит в той же позе, но ее ноги подняты вверх, скрещены в лодыжках, и она смотрит на дверь ванной.

Выражение ее лица теперь более мягкое, а с глаз стекает немного туши, потому что она, видимо, плачет во время секса.