Бог воскрес и это мы…

Долго добирался Мессия, до предназначения возложенного на него ещё ребёнком, и никто не сопровождал Мессию в это трудное время. Подгоняемый лживой любовью и злым оскалом, в нём теплилась грязь, которой его кормили, прикрываясь искренностью. И когда он добрался до самого верха, даже свет в помещении не приветствовал его с достоинством, так и просидел, обязанный в темноте несколько дней и ночей, захлебываясь в желчи, к которой его воспитали добрые улыбки. Но, наконец, сквозь засохшую скорлупу пробилось его сознание, и, увидев, что рядом с ним остались только грозовые облака, Мессия принялся искать человека в его отсутствии.

Неумелыми, кривыми движениями он находил тропы, оправдания, которым не было; человеческие законы и закономерности, которые он открывал, противоречили самой жизни; изобретения, в существование которых никто бы не поверил, были созданы его руками. Своими действиями Мессия дискредитировал всё… всё, что было мыслимо и не мыслимо человеком. Им детская страсть, хотя еще пару дней назад, ему казалось будто движение к вершине было выстроено из мести, тщеславия, злости, страха. Теперь же, каждый раз, когда в нём умирала человечность, он прощал себе все обиды.

И когда Мессия собрал портал в прошлое, была утрачена последняя его человечность, ибо посягнул он на самую последнюю отдушину всех бедных, больных и несчастных. Портал был маленьким, диаметром в 4 сантиметра, но даже этого хватило, чтобы облака налились кровью, а земля раскололась в самых надёжных местах и открыла взору человеческому своё спасение.

Мрачные закоулки воззвали к тьме, чтобы заставить людей прятаться под открытым небом, здания воспылали огнём, который подпитывался кровавым дождем. Все, что было маленьким и далёким, стало огромным и близким, всё насекомые, болячки, прыщи и другие человеческие язвы погрузили людей в мир гулливеровского гигантизма, где густые сальные выделения на коже лопались в брызгах гноя, оставляли после себя грязные рубцы.

Пришествие неизвестности вновь возродило понятия «свой» и «чужой», из-за чего, заглушая чувство страха, люди вонзили себе в спины флаги и вновь подняли клинки к небу. Но как только первый трепет был убит, приключилась новая напасть и существа, похожие на людей, которых невозможно было назвать людьми, повылазили из теней, расщелин в земле и рек крови. Они медленно подбирались к своим жертвам со спины, и заметить их можно было только краем глаза, а потому рассмотреть удавалось только в том случае, когда их длинные отростки уже прикасались к мягким складкам и ямочкам, словно изучая, насколько это может понравиться человеку.

Некогда ужасающие чудовища больше не вызывали страха. Их животные головы, слепленные на скорую руку, голубые человеческие глаза, их торчащие кости из-под клочков одежды, длинные ноги, выгибающиеся в разные стороны. Кровавые отростки заставляли сходить людей с ума и буквально пихать себе в глотки, пока их не вывернет на изнанку вместе со всем содержимым своего организма, дабы дать другим почувствовать запах и вкус кишок, печени, почек, при этом оставаясь в сознании и наблюдая за жадными до плоти знакомых лиц.

Таким же удовольствием стало раскалённое железо, которое прислоняли к языкам, глазам, половым органам и пихали в жопы людьми, что были так неудовлетворены в своей сексуальной жизни. Люди, чья невинность была ограждена страхами, отдавались любым вещам, напоминавшим им о вожделении, сок любви от этого потерял всю сладость, ибо гнилые палки и собачьи анусы были не предназначены для любви.

С другой стороны, подкралась белая лошадь на высоких костылях, подпирающих другие костыли, но её морда всё равно могла дотянуться до человеческих глаз и глубоким выдохом поймать зрителя в оцепенение. После того, как глубокие зрачки животного, так стремящиеся вылезти из своих орбит, облобызают лицо человека, покрыв его прозрачной склизкой жидкостью. Лошадиная пасть откроется и смотрящий увидит сияние чрева. Тогда укутанные пеленой выстроятся в нетерпеливую очередь и начнут карабкаться по множественным рядам зубов вглубь света, но когда зубы станут клыками и будут резать их руки, ноги и животы восхождение превратится в гонку, где кровью и потом будет насыщаться каждый предыдущий, а каждый первый будет слепнуть в желании обрести желанное, скрывающий за собой, что-то ценное и значимое.