Богач, бедняк

Гретхен и Джонни пропустили церемонию открытия, потому что Хит освободился только к обеденному перерыву. Джонни всячески старался загладить свою вину перед Гретхен как за опоздание, так и за недавний разговор в ресторане, и, пока они ехали в Порт-Филип, между ними почти восстановились дружеские отношения. В машине в основном говорил Джонни, но не о себе и не о Гретхен. Он подробно и с восхищением объяснял ей, каким образом Рудольф превратился в преуспевающего менеджера и предпринимателя. По словам Джонни, Рудольф намного лучше остальных бизнесменов его возраста разбирается в сложной механике современного предпринимательства. Джонни стал ей объяснять, какую блестящую провернул Рудольф сделку, уговорив в прошлом году Колдервуда приобрести компанию, понесшую за последние три года два миллиона долларов убытку, и Гретхен вынуждена была признать, что хотя и ничего в том не понимает, но готова поверить его мнению о сделке.

Когда Гретхен подошла к Рудольфу, он стоял, делая пометки в блокноте, а девушка-фотограф снимала его снизу, на фоне надписи «Колдервуд». Увидев сестру и Джонни, Рудольф широко улыбнулся и шагнул им навстречу. Этот человек, ворочающий миллионами, жонглирующий пакетами акций, знающий, как распорядиться страховым капиталом, был для Гретхен просто братом, загорелым красивым молодым мужчиной в отлично сшитом скромном костюме. И Гретхен снова поразилась тому, насколько они разные – ее брат и ее муж. Из рассказов Джонни ей было понятно, что Рудольф во много раз богаче Колина, Колину и не снилась та реальная власть над огромным числом людей, которую сосредоточил в своих руках Рудольф, но при всем этом Колина даже родная мать не могла бы упрекнуть в скромности. Он выделялся в любой компании, держался самоуверенно и заносчиво, легко наживая себе врагов. Рудольф же в любом обществе был своим и мягкостью обращения и доброжелательностью располагал к себе людей.

– Хорошо, – делая один снимок за другим, приговаривала девушка-фотограф, присевшая на корточки возле Рудольфа. – Очень хорошо.

– Разрешите вас познакомить, – повернулся к ней Рудольф. – Моя сестра миссис Берк, мой коллега мистер Хит, а это… э-э, мисс… Ради Бога, извините.

– Прескотт. Можно просто Джин. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. – Девушка застенчиво улыбнулась и выпрямилась. Она была маленькая, с прямыми длинными каштановыми волосами, перехваченными бантом на затылке. Лицо в веснушках, никакой косметики. Несмотря на висевшие на плече три фотоаппарата и тяжелую сумку с пленками, двигалась она легко и свободно.

– Пошли, – сказал Рудольф, – я покажу тебе центр. Если встретим Колдервуда, изобрази восхищение.

Рудольфа повсюду останавливали, пожимали ему руки, поздравляли, восхищенно говорили, что он сделал для города большое дело. Он скромно улыбался, отвечал: «Очень рад, что вам все понравилось», при этом демонстрировал блестящую память, называя всех по имени, а мисс Прескотт неутомимо щелкала фотоаппаратом.

Среди доброжелательниц Гретхен не обнаружила ни одной, с кем ходила в школу или работала у Бойлена. Зато, казалось, все школьные товарищи Рудольфа явились посмотреть, что сотворил их старый приятель, и поздравить его – одни искренне, другие с явной завистью. По странной прихоти времени мужчины, подходившие к Рудольфу с женами и детьми и говорившие: «Ты меня помнишь? Мы вместе кончали школу», казались старше, полнее, медлительнее ее неженатого, не обремененного семьей брата. Успех поставил его в один ряд с другим поколением – более стройным, более быстрым, более элегантным. Гретхен вдруг поняла, что Колин тоже выглядит моложе своих лет. Молодость – для победителей.

– Похоже, сегодня здесь собрался весь город, – заметила Гретхен.

– Почти, – ответил Рудольф и добавил: – Кто-то мне сказал, что даже Тедди Бойлен приехал. Мы, наверное, его увидим. – И он внимательно посмотрел на сестру.

– Тедди Бойлен, – повторила Гретхен без всякого выражения. – Он еще жив?

– По крайней мере так утверждают. Сам я давно с ним не встречался.

На какой-то миг между ними пробежал холодок.

– Подождите меня здесь минутку, – попросил Рудольф, – я поговорю с дирижером. Они играют слишком мало старых мелодий.

– Он явно хочет держать все под контролем, верно? – заметила Гретхен, обращаясь к Джонни и глядя вслед Рудольфу, спешившему к оркестровой раковине в сопровождении неутомимой мисс Прескотт.

Когда Рудольф снова подошел к ним, оркестр играл «Вновь настали счастливые дни»; вместе с Рудольфом были тоненькая, очень хорошенькая блондинка в накрахмаленном белом льняном платье и лысеющий, сильно вспотевший мужчина немного старше Рудольфа в мятом летнем костюме в полоску. Гретхен была уверена, что уже видела этого мужчину, но не могла вспомнить, кто он.

– Это Вирджиния Колдервуд, младшая дочь моего босса, – представил Рудольф девушку. – Я много говорил ей о тебе.

Мисс Колдервуд застенчиво улыбнулась:

– В самом деле, миссис Берк.

– И ты, Гретхен, конечно, помнишь Брэдфорда Найта?

– Помните, я приезжал к вам вместе с Руди после окончания колледжа и выпил тогда у вас все вино? – сказал Брэд.