Богач, бедняк

– Нет, – отрицательно покачала головой миссис Фейруэзер. – Сосед жалуется, что Билли не разговаривает с ним. Никогда! Ни о чем! Он аккуратно убирает свою половину комнаты, в положенные часы готовит уроки, ни на что не жалуется, но когда с ним заговаривают, отвечает только «да» или «нет». Физически он хорошо развит, но не участвует ни в каких играх. По субботам мы проводим спортивные соревнования с другими школами, и все мальчики собираются на стадионе, а он сидит в своей комнате и читает. – Голос миссис Фейруэзер звучал сейчас так же тревожно, как голос Гретхен. – Будь он взрослым, я бы, пожалуй, сказала, что он страдает меланхолией. Я понимаю, это ничего не объясняет… – Она виновато улыбнулась. – Это лишь описание симптомов, а не диагноз, но это единственный вывод, к которому пришли мы с мужем. Если вам удастся узнать что-нибудь более определенное, что-то такое, чему школа, знай она это, сумеет помочь, мы будем очень признательны.

Вдали зазвонили колокола часовни, и Рудольф увидел первых мальчиков, выходящих из нее.

– Могу я пройти в комнату Билли? – спросил Рудольф. – Я подожду его там. – Быть может, что-нибудь в комнате подскажет ему, как вести себя с мальчиком.

– Пожалуйста. Она на третьем этаже. Последняя дверь налево.

Рудольф поблагодарил ее и оставил с двумя детьми и сеттером. «Какая славная женщина», – подумал он, поднимаясь по лестнице. Когда он учился, рядом не было никого, похожего на нее. И если она волнуется по поводу Билли, значит, есть о чем волноваться.

Дверь в комнату Билли, как и большинство других дверей по коридору, была открыта. Казалось, комната была разделена пополам невидимой стеной. С одной стороны – измятая постель, заваленная пластинками. Рядом на полу – куча книг, а на стене – вымпелы и фотографии девушек и спортсменов, вырезанные из журналов. В другой половине комнаты кровать была тщательно заправлена, а стена совершенно голая. Только на письменном столе две фотографии: Гретхен и Берка. Гретхен на снимке сидела в шезлонге в саду своего калифорнийского дома, а фотография Берка была вырезана из какого-то журнала. Карточки Вилли Эббота на столе не было. На кровати лежала раскрытая книга, обложкой вниз. Рудольф наклонился и увидел, что это «Чума» Камю. Весьма своеобразное чтение для четырнадцатилетнего подростка и едва ли способное избавить его от меланхолии.

Если исключительная аккуратность считается признаком подростковой неврастении, то Билли был явным неврастеником. Однако Рудольф помнил, каким аккуратным был он сам в этом возрасте, и никто тогда не считал это ненормальным.

И все же комната произвела на него гнетущее впечатление. Ему не хотелось встречаться с соседом Билли, поэтому он спустился вниз и встал у входа в здание. Солнце сейчас светило ярче, из часовни шли группами причесанные и умытые мальчики, и все вокруг утратило ту тюремную мрачность, которая вначале неприятно поразила Рудольфа. Большинство мальчиков были гораздо выше, чем в их возрасте одноклассники Рудольфа. Американцы прибавляют в росте. Все считали само собой разумеющимся, что это хороший признак. Но так ли это? Им будет легче смотреть на тебя сверху вниз, приятель.

Билли он увидел издалека. Единственный из всех, он шагал в полном одиночестве. Шел медленно и вполне непринужденно, с высоко поднятой головой. В его виде не было ничего жалкого. Рудольф вспомнил, как сам в этом возрасте отрабатывал походку, стараясь не двигать плечами и ходить легкими, скользящими шагами, чтобы казаться старше и грациознее своих сверстников.

– Привет, Руди, – без улыбки поздоровался Билли, подойдя к зданию общежития. – Спасибо, что приехали навестить меня.

Они обменялись рукопожатием. Билли крепко, быстро сжал Рудольфу руку. Ему пока не надо было бриться, но лицо у него было уже не детское и голос сломался.

– К вечеру я должен быть в Уитби, – сказал Рудольф, – а так как это по пути, я решил заскочить к тебе, чтобы вместе пообедать. Это крюк всего на пару часов.

Билли бесстрастно смотрел на него, и Рудольф был уверен: парень понял, что этот визит вовсе не случаен.

– Здесь поблизости есть какой-нибудь приличный ресторан? Я умираю от голода.

– Отец в прошлый раз водил меня обедать в довольно пристойное место.

– Когда это было?

– Месяц назад. Он собирался снова приехать на прошлой неделе, но потом написал, что в последнюю минуту человек, у которого он обычно берет машину, должен был срочно выехать за город.

Вероятно, фотография Вилли вначале стояла на столе рядом с карточками Гретхен и Колина, подумал Рудольф; скорее всего Билли убрал ее оттуда после этого письма.

– Тебе надо что-то взять в комнате или сообщить кому-нибудь, что ты поедешь обедать со своим дядей?

– Мне ничего не надо брать и никому ничего не надо сообщать, – сухо ответил Билли.

Только сейчас Рудольф обратил внимание на то, что ребята, смеясь и дурачась, шагают мимо них, но Билли ни с кем не обменивается ни словом и никто не подходит к нему. Наверное, все действительно так, как предполагает Гретхен, подумал он, а может быть, и хуже.