Богач, бедняк. Нищий, вор

Они сделали по глотку.

— Эванс обожает джин, — заметила Гретхен. — У нас и в этом вкусы не сходятся.

— Как у тебя с ним?

— Все так же, — небрежно ответила она. — Год от года чуть хуже, но в общем все так же. Мне, наверное, надо его бросить, но я нужна ему. Он не так уж меня и любит, но нуждается во мне. Возможно, в моем возрасте это даже лучше, когда ты не слишком любима, зато нужна.

На палубе появилась Джин в плотно облегающих розовых брюках и бледно-голубом кашемировом свитере. Она покосилась на стаканы, но ничего не сказала.

— Как Инид? — спросил Рудольф.

— Спит сном праведников. Она меня спрашивала, будут ли Кейт и дядя Томас носить кольца, которыми они обменялись. — Джин поежилась. — Я зябну. — И она прижалась к плечу Рудольфа. Он поцеловал ее в щеку. — Ля-ля-ля! — протянула она. — Чую английский дух! — Тоник не обманул ее. Она мгновенно все поняла и покраснела. — Дай капельку.

Рудольф заколебался. Будь он один, не выпустил бы стакана из рук. Но Гретхен сидела рядом и смотрела на них. Он не мог позволить себе унизить жену в присутствии сестры. И дал Джин стакан. Она отпила маленький глоток и вернула стакан.

Дуайер вышел на палубу и начал накрывать на стол. На яхте ужинали обычно при свечах, на столе лежали плетеные соломенные подставки, посреди стояли небольшая ваза с цветами и деревянная миска с салатом. А эти трое, подумал Рудольф, глядя на то, как действует Дуайер, создали здесь свой стиль. Мягко мерцали свечи в фонарях-молниях, создавая кружочки теплого света в центре большого деревянного стола.

Вдруг что-то глухо ударилось о корпус судна и забарабанило по корме, и, прежде чем Уэсли успел выключить двигатель, внизу послышался металлический лязг. Дуайер подбежал к перилам и стал вглядываться в светлую пену, тянущуюся за яхтой в черной воде.

— Вот дьявол! Мы ударились о топляк! — крикнул он, показывая куда-то пальцем. — Видите?

На палубу выбежал Томас. Он был босиком и без рубашки, но в руках держал свитер. За ним по пятам бежала Кейт.

— Мы налетели на бревно, — сказал ему Дуайер. — Повредили один, а может, и оба винта.

— Мы тонем? — испуганно спросила Джин. — Надо поднять Инид?

— Не трогай ее, Джин, — спокойно сказал Томас. — Мы не потонем.

Натянув свитер, он прошел в рубку и встал за штурвал. «Клотильда» потеряла управление и медленно покачивалась на волнах под слабым ветром. Томас включил левый двигатель. Он работал нормально, и винт крутился как положено. Но когда Томас включил правый двигатель, снова внизу раздался металлический лязг, и «Клотильду» начало потряхивать. Томас выключил правый двигатель, и они медленно двинулись вперед.

— Поврежден гребной винт, а возможно, и вал тоже, — сказал Томас.

Уэсли чуть не плакал:

— Па, извини, я не заметил бревна.

Томас похлопал сына по плечу:

— Ты не виноват, Уэс, поверь мне. Спустись-ка в машинное отделение, посмотри, нет ли в трюме воды, — сказал он и ухмыльнулся: — Свадебный подарок от Средиземного моря. — Он набил трубку, раскурил ее и, обняв жену за плечи, спокойно ждал возвращения Уэсли.

— Там сухо, — сказал Уэсли, поднявшись на палубу.

— Старушка «Клотильда» у нас крепкая, — сказал Томас. Тут он заметил стаканы в руках Рудольфа и Гретхен. — Что, продолжаем праздновать?

— Всего по глотку, — ответил Рудольф.

Томас кивнул.

— Уэсли, — повернулся он к сыну, — становись за штурвал. Мы возвращаемся в Антиб. На одном двигателе.

Рудольф догадывался, что Томас предпочел бы встать за штурвал сам, но ему хочется, чтобы Уэсли не чувствовал себя виноватым в случившемся.

— Ну, ребята, — сказал Томас, после того как Уэсли включил мотор и медленно развернул «Клотильду», — боюсь, Портофино нам не видать.

— Не переживай за нас, — сказал Рудольф. — Позаботься о судне.

— Сегодня мы ничего не можем сделать. А завтра утром наденем маски, нырнем и посмотрим, в чем там дело. Если все обстоит так, как я думаю, придется ставить новый винт и, возможно, новый вал и вытаскивать яхту на сушу. Я мог бы дойти на ней до Вильфранша, но ремонт обойдется дешевле в антибских доках.

— Ну и прекрасно, — сказала Джин. — Нам всем нравится Антиб.

— Какая ты милая, — сказал Томас. — А теперь почему бы нам не сесть за стол и не поужинать?

Они шли со скоростью всего четыре узла в час, и, когда прибыли в Антиб, порт был безмолвен и погружен в темноту. Никто не приветствовал их гудками и не бросал в воду цветы.

IV

Тихий, но настойчивый стук вторгся в его сон, и, просыпаясь, Томас подумал: «Это Пэппи пришел». Он открыл глаза и увидел, что лежит у себя в каюте, а рядом спит Кейт. Он приделал к койке откидную половину, которую раскладывал, когда они ложились спать, и откидывал днем, чтобы было легче передвигаться по маленькой каюте.

Стук продолжался.

— Кто там? — спросил он шепотом, боясь разбудить Кейт.

— Это я, — прошептал голос за дверью. — Пинки Кимболл.

— Сейчас.

Не зажигая света, Томас оделся. Кейт, уставшая за день, крепко спала.