Богач, бедняк. Нищий, вор

— Кого там черт принес? — спросил Джордах.

— Это мистер Тинкер и его брат-священник. Они хотят с тобой поговорить, папа.

— Ну и почему же ты не предложила им подняться?

Рудольф подал отцу кусок торта на тарелке, и тот откусил большой кусок.

— Они не захотели. Сказали, что им надо поговорить с тобой о чем-то очень важном с глазу на глаз.

Томас втянул в себя воздух, словно у него между зубами застрял кусочек пищи.

— Только священника нам не хватало, — раздраженно сказал Джордах, отодвигаясь от стола. — Эти сволочи даже в воскресенье не могут оставить человека в покое.

Но все же он встал и вышел из комнаты. Они слышали, как он, прихрамывая, тяжелыми шагами спускается с лестницы.

— Ну, джентльмены, — не здороваясь, обратился он к мужчинам, стоявшим в прихожей, тускло освещенной сорокасвечовой лампочкой, — какое это у вас такое срочное дело, что вам обязательно надо оторвать рабочего человека от воскресной трапезы?

— Мистер Джордах, — сказал Тинкер, — могли бы мы поговорить с глазу на глаз?

— А чем здесь плохо? — ответил Джордах, стоя на ступеньке и жуя торт. В коридоре пахло жареным гусем.

Тинкер взглянул наверх:

— Мне бы не хотелось, чтобы нас слышали.

— Насколько мне известно, у нас с вами нет никаких секретов — пусть слушает хоть весь этот чертов город. Я вам денег не должен, вы мне — тоже.

Тем не менее он открыл дверь на улицу и провел мистера Тинкера и его брата за собой в булочную — витрина ее была затянута парусиновой шторой по поводу воскресенья.

VI

А наверху Мэри Джордах ждала, когда закипит кофе. Рудольф то и дело поглядывал на часы, боясь опоздать на свидание с Джули. Томас, откинувшись на спинку стула, мурлыкал себе под нос что-то невразумительное и отбивал раздражающий ритм вилкой по стакану.

— Перестань, пожалуйста, — попросила мать. — У меня от твоего стука голова разболелась.

— Извини, — сказал Томас, — к следующему своему концерту я научусь играть на трубе.

«Хоть бы раз ответил вежливо», — подумала Мэри, а вслух настороженно сказала:

— Что они там внизу застряли? В кои-то веки у нас нормальный семейный обед. — Она укоризненно посмотрела на Гретхен. — Ты ведь работаешь вместе с мистером Тинкером. Что-нибудь натворила?

— Может, они обнаружили, что я украла кирпич, — сказала Гретхен.

— В этом доме даже один день не могут вести себя вежливо, — проговорила мать и с видом мученицы пошла на кухню за кофе.

На лестнице послышались шаги Джордаха. И он вошел в комнату. Лицо его ничего не выражало.

— Том, спустись вниз, — сказал он.

— Не о чем мне разговаривать с Тинкерами, — сказал Томас.

— Зато им есть о чем с тобой поговорить.

Джордах повернулся, вышел из комнаты и спустился вниз. Томас передернул плечами. Он пощелкал пальцами, как делал обычно перед дракой, и пошел следом за отцом.

— Ты не знаешь, в чем там дело? — сердито нахмурив брови, спросила мать Рудольфа.

— Какая-то неприятность, — мрачно ответил он. Рудольф понимал, что теперь уж точно опоздает на свидание с Джули.

VII

Тинкеры — один в синем костюме, другой в черной лоснящейся сутане — выглядели в булочной двумя воронами-стервятниками на фоне пустых полок и серого мраморного прилавка. Томас вошел, и Джордах закрыл за ним дверь.

«Придется мне его прикончить», — подумал Томас.

— Добрый день, мистер Тинкер. Добрый день, святой отец, — с открытой мальчишеской улыбкой поздоровался Томас.

— Добрый день, сын мой, — многозначительно произнес священник.

— Скажите ему то, что вы сказали мне, — потребовал Джордах.

— Сын мой, — повернулся к Тому священник, — нам все известно. Клод во всем признался своему дяде и поступил совершенно правильно. Признание ведет к раскаянию, а раскаяние — к прощению…

— Оставьте всю эту ерунду для воскресной школы, — оборвал его Джордах. Он стоял, прислонясь спиной к двери, точно боялся, как бы кто из них не убежал.

Том слушал молча. На губах его играла улыбка, как перед дракой.

— Это же позор, — сказал священник, — зажечь крест в день, посвященный памяти наших доблестных воинов, погибших в бою. В день, когда в моей церкви служили заупокойную мессу. Притом через какие испытания, через какую нетерпимость мы, католики, прошли в этой стране, какие предпринимали усилия, чтобы наши соотечественники приняли нас. И надо же, чтобы такое сотворили два мальчика-католика. — Он сокрушенно покачал головой.

— Он не католик, — сказал Джордах.

— И отец его, и мать родились в лоне нашей церкви, — возразил священник. — Я навел справки.

— Говори, это ты сделал? — обратился к сыну Аксель.

— Я, — ответил Том. «Ну попадись мне только эта трусливая сволочь Клод», — подумал он.

— Ты представляешь себе, сын мой, — продолжал священник, — что будет с твоей семьей и семьей Клода, если станет известно, кто поджег крест в такой день?

— Нас выдворят из города, вот что будет! — возбужденно вмешался мистер Тинкер. — Твой отец не сможет даже бесплатно сбыть и буханки хлеба. В городе помнят, что вы иностранцы. Немцы!

— Ну, началось, — сказал Джордах. — Звездно-полосатый флаг — самый лучший!..