Богами не рождаются

Убить безоружного и беззащитного? Наследник вновь поморщился — на сей раз от презрения к самому себе, — постоял в нерешительности и медленно вернул оружие обратно, в укрепленные на поясе ножны. Пробиваясь сквозь удушающую волну перегара, юноша наклонился к самому лицу спящего врага.

— Забавно… — Алехандро иронично усмехнулся, первый раз в жизни рассматривая эти черты, не прикрытые привычной маской, — твой лик не лишен благородства и некоего… — тут он помолчал, подбирая подходящее слово, — внутреннего огня! Ты определенно напоминаешь мне кого-то знакомого! Но вот только кого конкретно? Увы, не могу вспомнить…

Ответом юноше стал оглушительный раскат храпа, вырвавшийся из приоткрытого рта спящего. Алехандро отпрянул, а потом протянул руку и взял со стола драгоценную карту.

— Я мог бы преспокойно тебя убить, и, клянусь жизнью моей бесценной любимой, ты вполне заслуживаешь подобной участи! — Виконт осторожно завернул пластинку в носовой платок и бережно убрал в карман. — Да вот ведь парадокс — претит мне это дело, сам не знаю почему… — В голосе наследника прозвучала плохо скрытая ненависть. — Живи покуда! Думаю, нам суждено свидеться еще!..

Пятясь, Алехандро бесшумно покинул рубку, через раскрытый люк выбрался на нос лодки и прыгнул в воду. Мощные взмахи сильных рук упрямо рассекали буруны волн, с каждым гребком относя Алехандро все дальше от борта «Мурены».

А внутри подводной лодки, в своем удобном кресле, Верховный Навигатор довольно открыл совершенно трезвые глаза и лукаво усмехнулся…

Я злилась. Злилась на всех и каждого отдельно: на Феникса — удержавшего меня от оказания помощи Алехандро, на Айма, наплевав на совесть, спасавшего лишь собственную шкуру, на Антонио, фанатично не желавшего избавиться от тяжеленного тома священного Писания, на Крис, упрямо тащившую сумку с медикаментами. Но более всего я негодовала на саму себя, трусливо бросившую своего любимого мужчину на произвол судьбы.

— Да спасется он, вот увидишь! — монотонно бубнил Фен, постоянно плывший рядом и скептично наблюдающий за моим гневным пыхтением.

«Боится, как бы я не утопилась с горя! — мстительно подумала я. — Тоже мне «скорая психологическая помощь» нашлась».

— Сгинь с глаз моих, ты — чудовище. — Я негодующе плеснула на друга пригоршней воды. — А то я тебя убью на фиг!

Фен неловко попытался отклониться, прикрыться локтем, что выглядело по меньшей мере нелепо. Какая разница — каплей воды больше, каплей меньше, — если мы и так находимся в открытом море? С широких ладоней штурмана полетели крупные брызги, попавшие, в свою очередь, на мое искривленное в злобной гримасе лицо.

— Урод криворукий, — скандально взвыла я. — Тебя кто плавать учил?

— Кто, кто… Герасим! — огрызнулся выведенный из терпения Фен. — Ника, ну хватит уже психовать! Я понимаю твои чувства, но с нами находятся еще шестеро людей, о которых тоже не мешало бы позаботиться!

— Вот всегда так, — вздохнула я, устыдясь и немного успокаиваясь, — все время приходится думать о других, а на себя ни сил, ни времени уже не остается…

— Ладно тебе на жалость-то давить, — словно оправдываясь, сипло выдал Фен, — думаешь, я сам за виконта не переживаю? Но верится мне — он мужик что надо, а посему не пропадет, выкарабкается…

— Я больше не могу! — слабо простонала Эрба, плохо державшаяся на воде, несмотря на помощь Рифа. — Я выдохлась, бросьте меня, я вам только в тягость!

— Еще чего! — недовольно буркнула я. — Да ни за что! Давай я тебя поддержу. Не вешай нос, берег уже близко!

Действительно вдалеке показалась узкая песчаная кромка приближающейся суши, чуть выше затянутая плотной зеленоватой дымкой, обещавшей сень густого, тенистого леса.

— О, хвала вам, благие боги Имлира! — облегченно всхлипнула ламия. — Это и правда земля! Я снова хочу жить!

Обессиленные, шатающиеся, мы кое-как выползли на теплый золотистый песок и попадали у самой границы воды, испытывая единственное желание — уснуть прямо на линии прибоя. Один только неугомонный Феникс, не теряя времени даром, тут же развил бурную деятельность — приволок откуда-то ствол сухого деревца, нашел в кармане куртки Айма зажигалку и развел костер. Он голыми руками умудрился поймать здоровенную рыбину и запек ее на угольях. Аппетитный запах сочного жареного мяса раздразнил наше обоняние, заставив зашевелиться и подтянуться к костру. Вскоре от рыбины остался лишь начисто обглоданный позвоночник, а мои усталые друзья забылись беспробудным сном, свернувшись прямо на прогретом за день песке.

Уснула и я, лихорадочно постанывая во сне, потому что в ночном видении ко мне явился утопленник Алехандро, обнявший меня своими мокрыми, холодными, но бесспорно живыми руками и прижимавшийся к моим губам горячими, жадными устами. Я вскрикнула и проснулась…

— Ш-ш-ш, — вполголоса успокоил меня любимый, — не кричи так, родная, ты всех перепугаешь.

Я вздрогнула и принялась покрывать исступленными поцелуями его влажное от морской воды лицо, перемежая ласки потоками благодарных слез и бессвязных слов радости.