Богатая и любимая

Сотоцкая выскользнула из-под одеяла, подкинула в костер сухих веток, раздула пламя и вернулась на лавку, под одеяло.

— Люблю, когда огонь горит. Я предполагаю, что, пока у нас было практически безвластие, после исчезновения Володьки Муратова, наш главбух успел провернуть парочку лихих комбинаций в целях личного обогащения. А Дарья, кажется, это как-то засекла по документам. Помнишь, намекнула, что кое-что из документов можно подавать в уголовный розыск? Во всяком случае, Чмонин перепугался.

— Не верю, — убежденно произнес Артемьев. — Бухгалтер с таким опытом, как у Чмонина, если и украдет миллион, то никто никогда не найдет концов.

— Возможно. Но он испугался не как бухгалтер, а как трусливый человек. Понимаешь меня? В этом есть разница. Испугался и, в порядке самозащиты, готов крепко подставить Дарью.

— Он сумеет это сделать?

— Еще бы! Ты что, не знаешь, что толковый бухгалтер может утопить кого угодно?

— Такой вопрос, Лида, без бутылки не решить, — сказал Артемьев, встал и прошел в домик.

Вернулся через минуту с откупоренной бутылкой хереса, взял два бокала, валявшихся в траве у мангала, и опустился на лавку:

— Понимаешь, Лида, трус — ненадежный партнер в любой афере. Дарья, предположим, нажмет на него — и Чмонин разом расколется, продаст и тебя, и меня.

— Ты тут ни при чем. Я не хочу, чтоб ты скакал со мной в одной упряжке.

— Почему?

— Наверное, потому, что я тебя люблю. По-настоящему. Впервые в жизни. Под занавес своего короткого женского века.

— Перестань, — сдавленно произнес Артемьев. — У нас впереди еще много счастливых дней. Много еще будет таких охотничьих домиков, вина и шашлыков.

Она тихо рассмеялась:

— Ох, мужики! Вино, шашлыки и постель! И никаких мыслей о духовном единении, глубине чувств. Женщины, настоящие женщины, переживают чувства за двоих. И за себя, и за мужчину. Короче говоря, какие бы фортели я ни выкидывала, ты останешься в стороне.

— Лида, ты ставишь меня в унизительную для мужчины позицию. Мне что, приготовиться только передачи тебе в тюрьму носить? Если вы с Чмониным погорите?

— Погорим?

— Ты не знаешь, что мы все в холдинге под колпаком? Служба безопасности во главе с Сергеевым отслеживает любой шаг каждого из нас! Он проводит тайные, аудиторские проверки всех подозрительных, с его точки зрения, документов! По ночам залезает в наши компьютеры и давно уже взломал все наши коды и пароли! Я уже год пользуюсь только ноутбуком и ношу его с собой даже в сортир!

— Я знаю, — тяжело сказала Сотоцкая. — Я сама вместе с Володькой три года назад вводила эту модель в действие.

— Ты?!

— Я, Глеб, я. Чего уж тут скромничать не по делу. Сергеев с его опытом работы в КГБ только талантливый исполнитель, и не более того. Сегодня он попросту катит по накатанной дороге.

— Подожди, Сергеев уже доложил Дарье про существование такой тайной полиции?

— Не докладывал и не доложит.

— Почему?

— Он будет долго держать в рукаве эту козырную карту для личного употребления.

— Сергеева легко дезавуировать.

— А он мне не мешает.

Артемьев выпил большой бокал вина до дна, зябко передернул плечами, сказал с легким раздражением:

— Оставим эту тему, дорогая. Честно сказать, она мне неприятна. Просто смешно, что человек моего положения занимается ничтожными интригами.

— А чего ты хочешь, дорогой?

— Я хочу, чтобы побыстрей запустили в производство мой новый препарат.

— Ты его хоть как-то уже назвал?

— Да. «Афро». От богини Афродиты. Это будет решение проблемы излишнего веса. Все женщины мира мечтают похудеть. И готовы ради этого на все. И нарываются на скверные препараты, которые никакого эффекта не дают.

— А твое «Афро» прошло испытания, ты получил сертификат на запуск его в производство?

— Давным-давно.

— Почему я об этом не знала?

— Я проводил работы без рекламы. А тебе хотел сделать сюрприз.

— А побочных явлений «Афро» не дает?

— При проверке на добровольцах — никаких. Результаты — ошеломляющие.

— И ты умудрился удержать это в секрете?

— Володя Муратов знал, а больше никто. Лида, — тоскливо продолжил Артемьев, — меня бессчетное количество раз грабили начальники, научные руководители, всякие академики и прочая сволочь! Я годами, как раб, работал во славу чужих имен! А они, высокопоставленная мразь, присваивали мою интеллектуальную собственность, отнимали мои открытия, получали за меня звания и государственные премии! Хватит! Надоело. Осточертело.

— Видишь, Глеб, — с грустной улыбкой сказала Сотоцкая, — комплекс неполноценности не только у меня. У тебя тоже.

— Да у каждого творческого человека обязательно есть комплексы! — раздраженно ответил Артемьев. — Это только наша новая начальница Дарья, деревенщина, из тайги выползла без комплексов, так с нее, быдла, и спроса никакого.

— Оставим это, Глеб. Не хочется портить всяким дерьмом наши минуты счастья.

— Тебе когда домой возвращаться? — осторожно спросил Артемьев.

— Когда захочу.

— Вернемся утром в понедельник?

— Можно и так, — она тихо, по-девчоночьи захихикала: — Не бойся, мой Дубов — дуболом, на дуэль тебя не вызовет.

— Нашла кем пугать. Я вот никак не пойму, почему ты сошлась с таким ничтожеством?