Богатая и любимая

Казалось, он говорил совершенно искренне. Не играл, не хорохорился, не строил из себя мужественного героя. Наверное, он во всех ситуациях, какие бы они ни были, оставался самим собой. Таких внутренне свободных и раскрепощенных людей Даша встречала не часто Она выложила на тумбочку яблоки, груши и гору винограда.

Епишин лукаво подмигнул и даже не подумал снизить громкость своего бархатного баритона:

— А бутылец не догадались прихватить? Многоопытный Греф конечно же насильно сунул в сумку Даши бутылку водки, но Даша ее вынимать не стала. Спросила осторожно:

— Скажи честно, Максим, сильно зашибаешь?

— Господь с тобой! Мне профессионально зашибать, к моему большому сожалению, не положено. Руки начнут трястись, и какой из меня получится хирург?

Даша тяжело вздохнула и сунула бутылку водки под одеяло Максима.

— Дело понимаешь! — одобрил тот.

— Вас кто-нибудь навещает?

— Некому навещать. Жена — это в далеком прошлом. Сына воспитала в глубокой ненависти ко мне. — И эту информацию он выдавал предельно весело. — Родители давно в земле сырой, так что я сирота! Свободен, как птица в небе!

— Послушай, Максим, в моем холдинге есть небольшой медицинский пункт. Заведующий увольняется, и если ты…

— Не надо, Даша! — перебил он. — Ты мне поможешь и тут же петлю на шею за свои благодеяния накинешь! Я уж как-нибудь сам пристроюсь.

— Ты что, боишься меня?

— Ага. С малолетства боюсь деловых женщин.

— Почему?

— Да командовать вы обучены. И командуете. За обеденным столом, в постели, на природе и дома.

— Пусть так, не хочешь, как хочешь. Чего тебе принести?

— Ну если ты уж такая заботливая — бутылку, конечно, коль скоро мы тут бездельничаем в период вынужденного отдыха. Ну и какую-нибудь толстую книжку. Роман из русской классики. Хоть «Войну и мир» Толстого. Пора перечитать, я его мусолил последний раз лет десять назад. Сейчас повзрослел, и надо на этот шедевр взглянуть другими глазами.

Даша не могла сообразить, почему они с такой легкостью перешли на «ты». Положим, Максим был значительно старше ее, но она почему-то почувствовала, будто знает его сто лет?

— Будет тебе «Война и мир». Только, возможно, не я приеду, а тебе передадут книгу и бутылку мои помощники.

— Нет, этого не надо, — решительно отказался Максим. — Мне с холуями общаться тошно. Либо сама приезжай, либо вообще не появляйся. Иди мошенничай в своем бизнесе. А то здесь такая духотища, что в пору противогаз надевать.

— А почему окно не откроете? Проветрили бы.

— А ты глянь на наш дряхлый коллектив! Сквознячок дунет — и половина палаты разом в могилку прыгнет! Я здесь недолго валяться буду. Гипс снимут, и я на костылях отсюда похромаю.

— Ты позвони. — Даша извлекла из сумочки визитку. — Позвони, и я за тобой приеду.

— Да не кори ты себя! — с легким раздражением сказал Максим. — Ведь не ты за рулем сидела! Что ты за всех отвечаешь?!

— Это мой водитель. Моя машина.

— Ага! Месяц назад один мой знакомый, тоже, как ты, бизнесмен, повесился. Так сходи на его могилку, цветочки положи и поминки устрой! Всех, Даша, не пережалеешь.

— Ладно, будь здоров. Может, еще зайду, а может, и нет.

— Что так?

— Да меня тошнит от твоего бравого оптимизма!

— Это бывает. Вопрос в привычке. Пока!

Когда Даша покинула удушающую больницу и села, рядом с Грефом в машину, тот ехидно спросил:

— Ну что, пузырь оказался нелишним?

— Умный ты, Греф, аки змий.

— Я не умный, а опытный. Он скандал не намерен устраивать?

— И не думает об этом.

— Мы прозондировали на всякий случай его биографию. Мужик излишне принципиальный. Хороший хирург, но по причине принципиальности нигде долго не задерживался. По той же причине поцапался со своим научным руководителем и не дописал кандидатскую диссертацию.

— Женат? — резко спросила Даша.

— Развелся, живет с какой-то молодой шлюхой. Он тебя за сердце задел?

— Вот еще! Едем в особняк, а потом в холдинг.

Греф погнал машину по грязной дороге, через этот маленький городок, который выглядел крайне запущенным. Так что и представить себе невозможно, что всего в нескольких километрах от него красовались роскошные особняки. Ощущение было такое, что жители городка уже давно махнули на себя и свою судьбу рукой и жили как придется. В грязи так в грязи, крыша протекает, весь дом на бок завалился — так и хрен с ним, как-

На подворье особняка их встретил Джем. У собаки всего за неполные сутки жизни на вольной травке круто изменился характер. Это уже был не грозный милицейский пес, а щенок щенком, веселый и ласковый. Прыгал вокруг Даши, отрывая от земли все четыре лапы.

Даша прошла в библиотеку. Владимир библиотеку подобрал роскошную. Все стены были заставлены застекленными книжными шкафами. А систематизацией книг явно занимался нанятый специалист.

Даша без труда нашла «Войну и мир» и тут же с раздражением подумала, что Греф опять оказался прав — чем-то этот бесшабашный хирург со сломанной ногой ее задел. Она отложила книги на овальный полированный стол красного дерева, в своем кабинете подхватила кейс с документами и вышла из дому:

— Греф, едем!

— Греф ответил сердито: