Богатая и любимая

Катя молчала. Смотрела в окно, покосилась на Аркадия, но так ничего и не ответила. Артемьев спросил осторожно:

— При таком варианте кого бы ты хотела видеть своим опекуном?

— Дорохова Юрия Васильевича.

Артемьев глубоко вздохнул и произнес мягко:

— Катя, мне страшно об этом говорить, но Юрий Васильевич не проживет семь лет. Если он проживет год, это будет большим счастьем.

— Это правда?! Это точно?! — вздрогнула Катя и в упор взглянула на Артемьева.

— К сожалению, таково заключение врачей. Год. И тот дай бог вытянуть. — Он сделал паузу. — Авы помните Лидию Павловну Сотоцкую?

— Да, хорошо помню. Мы с ней на даче играли в бадминтон, а зимой, на крытом стадионе, она учила меня кататься на коньках.

Она чего-то недоговаривала, и Артемьев мысленно закончил: «По-моему, она спала с моим отцом». Но вслух он неторопливо произнес:

— Лидия Павловна тебя тоже часто вспоминает. И если уж для тебя тетя Дарья неприемлема, то как ты смотришь на опекунство Сотоцкой?

Она долго не отвечала. Потом проговорила поверх головы Артемьева:

— Быть может, это хороший вариант.

— Время есть, — облегченно сказал Артемьев. — И мы его обсудим, когда ты прилетишь в Москву.

— Обсудим.

Артемьев толкнул под столом ногой Аркадия, призывая партнера «дожать» собеседницу, хотя бы выдать блестящую характеристику Сотоцкой, назвать ее своей учительницей и даже второй мамой, все бы сошло! Но лорд Байрон российского разлива сидел с отрешенным видом и показывал всем желающим свой точеный профиль. Артемьев счел за благо сменить тему, — зерна были посеяны, и теперь девочка невольно будет размышлять о возможной смене опекуна.

Через час все темы были исчерпаны, беседа начала пробуксовывать, и Артемьев, понимая, что не надо дожидаться скуки, а то Катя и его невзлюбит, предложил закончить застолье:

— Катя, вас подвезти до колледжа?

— Спасибо, я еще зайду к подруге.

Расстались. «Лорд Байрон» продемонстрировал снова, как джентльмены целуют руки леди. Катя исчезла в пролете тесной улицы, а Артемьев и Аркадий сели в ожидавшую их машину.

Они выкатили из пригорода Лондона и мчались пустой дорогой, когда Аркадий сказал:

— Хоть бы проституткой этот вояж отметить. Есть в Кембридже таковые?

Артемьев попросил шофера остановить машину, вышел из нее и позвал за собой Аркадия:

— Пойдем перекинемся парой слов.

— А что, в машине нельзя?

— Я не уверен, что наш разговор не запишут.

— Даже так? — усомнился Аркадий, но из машины вышел и следом за Артемьевым прошел в небольшую рощу. Артемьев остановился, глаза его сузились, и он спросил жестко:

— Ты что делаешь, подонок?

— Про что это вы? — независимо спросил Аркадий.

Но в следующий момент свалился на землю ничком от сильнейшего удара в челюсть. Этого Артемьеву показалось мало, и он очень ловко и очень больно ударил Аркадия ногой в живот, от чего молодой человек взвыл сиреной и скорчился.

Боль отошла минуты через две, и Аркадий сел, с ужасом глядя на своего палача.

— Ты что делаешь, шваль?! — зашипел Артемьев. — Тебя зачем сюда привезли? Что бы ты кислые рожи корчил?! Чтоб красивое чучело из себя изображал? Так, да?

— Я сам не понимаю, зачем меня сюда приволокли! — пустил слюни Аркадий.

— Как это — не понимаешь?! Все ты понимаешь! Нужно было вылететь из ресторана и купить Катерине цветочки! Таращить на нее свои бараньи глаза! Пригласить ее вечером на какую-нибудь дискотеку или в молодежное кафе. Да просто погулять по вечернему Лондону.

— Да зачем все это? — пропищал Аркадий. — Она мне вовсе не понравилась! Малолетка, с ней переспишь, так в тюрьме разом окажешься! А у меня сейчас в Москве знаешь какая фотомодель? Зачем мне эта сикилявка?

— Да затем, ублюдок, что эта «сикилявка» очень скоро будет президентом «Гиппократа»! И она должна быть у нас на крючке! Разве тебе этого не объясняла Лидия Павловна?

— Объяснила в постели, так мне не особенно ее слушать хотелось.

— В какой постели? Когда?!

— А это уж вовсе не твое дело. — Аркадий поднялся. — Только учти, Глеб, что я этого тебе никогда не забуду и никогда не прощу. Мы еще с тобой обязательно посчитаемся.

Они вернулись в Кембридж, не обменявшись по дороге ни единым словом. Разошлись по своим комнатам, а через час почти одновременно вышли на улицу. Артемьев направился в гости к своим английским коллегам. Аркадий же слонялся по Кембриджу, как по любимой Тверской. Может быть, надеялся наткнуться на проституток, а может, просто приглядывался к английским женщинам и девушкам, пытаясь дать им сексуальную оценку. В целом англичанки ему не понравились. Особенно Негритянки, «не мазаться» о которых, он дал себе зарок еще в восемнадцать лет, когда однажды переспал с чернокожей — от нее пахло селедкой и чесноком, а водку она хлестала стаканами.