Богатство идей. История экономической мысли

Пределы настоящей работы заданы, таким образом, не априорной приверженностью ее автора некой конкретной линии интерпретации, а неизбежной ограниченностью автора в способностях и времени, его принадлежностью к определенной культуре. Так, я не рассматривал вклад культурных традиций Востока и уделил незначительное место (лишь одну главу) 20 векам предыстории современной экономической науки. Разумеется, западная экономическая теория укоренена в наследии классической Античности – как греческой, так и римской – и обогащена воздействием средневековой культуры, которая являлась более сложной и разнообразной, чем это обычно представляется. Поэтому решение уделить этому этапу всего несколько страниц является, безусловно, весьма спорным. Но в столь широкой области исследования ограничения подобного рода, увы, неизбежны. И естественно, что представленные далее результаты, несмотря на все стремление к их систематическому изложению, не претендуют на то, чтобы считаться истиной в последней инстанции. Я могу лишь приветствовать любую критику и комментарии, которые могут оказаться полезными в дальнейших исследованиях.

Наше путешествие начинается главой о методологических вопросах. Она не замысливалась как обзор или даже как введение в обсуждение проблематики эпистемологии. Мы лишь постараемся увидеть ограниченность «кумулятивного взгляда» и понять важность анализа концептуальных оснований различных теоретических подходов.

Следующие три главы посвящены рассмотрению досмитовской экономической мысли. В главе 2 рассматривается предыстория экономической науки, от Античности и вплоть до меркантилизма. В главе 3 внимание сосредоточено на Уильяме Петти и его политической арифметике – ключевом эпизоде в формировании экономической науки как в отношении ее метода, так и системы понятий, выражающих экономическую реальность. Фокусировка внимания на отдельной фигуре или группе фигур в этой, как и в последующих главах, позволит более четко понять особенности той или иной стадии эволюции экономической мысли или направления исследований.

В период между концом XVII и серединой XVIII в., как мы увидим в главе 4, различные направления исследований сталкивались между собой. И хотя этот период не был богат на значительные прорывы в сугубо аналитической области, мы обратим внимание на значимость того взаимодействия между экономикой и другими областями социальных исследований, которое характеризовало его. Именно в это время вопросы о том, как устроено человеческое общество, какие мотивы управляют человеческим поведением (вопрос о роли страстей и интересов и особенно преследования собственных интересов), к каким желаемым или же непредвиденным последствиям приводят человеческие действия, стали предметом бурных дебатов на пересечении между экономикой, политикой и наукой о морали.

Уже на этой стадии четко обособились два подхода, дихотомия которых (со всеми присущими им ограничениями) станет очевидной в дальнейшем изложении. С одной стороны, функционирование экономики рассматривалось как результат столкновения сил спроса и предложения на рынке: мы можем обозначить его как «дуговой» подход – по аналогии с электрической дугой (дуговым разрядом). Здесь взаимодействие двух полюсов – спроса и предложения – приводит к разряду в виде акта обмена и, следовательно, к установлению равновесия. В этом подходе понятие равновесия приобретает центральную роль. С другой стороны, мы видим идею о том, что функционирование экономической системы проявляется через последовательные циклы производства, обмена, потребления. Этот подход можно обозначить как «спиральный», поскольку в нем эти циклы не являются неизменными, но составляют стадии единого процесса роста и развития.

Пересмотр и оригинальное переосмысление столкновений между этими подходами было предложено в работах Адама Смита, что будет рассмотрено в главе 5: неустойчивое равновесие между стремлением к собственной выгоде и «этикой симпатии» выступает другой стороной процесса разделения труда и его результатов. Дискуссии о типичных для Смита вопросах экономического и социального прогресса представлены в главе 6. Великая Французская революция и эпоха террора обозначили предпосылки к фронтальной конфронтации между сторонниками идеи о необходимости улучшения человеческих обществ и теми, кто считал всякое вмешательство в регулирующий экономику и общество механизм бесполезным, если не опасным.