Богатство

Кабаяси тихо расставлял посуду. Соломин заметил, что для жалкой обстановки «Минеоллы» совсем не требуется стюард. Масса рыжих тараканов нахально падала с потолка прямо в тарелки, по отвороту пиджака Губницкого форсированным маршем передвигался раскормленный клоп, никак не думавший, что из благодати Сан-Франциско ему суждено переместиться в камчатскую холодрыгу. Андрей Петрович заодно уж осмотрел и себя — нет ли на нем какой-либо нечисти…

Губницкий достал какую-то бумажонку:

— Имею сообщение от господина Прозорова…

— ?

— Прозоров, — пояснил он, — председатель Санкт-Петербургской торговой биржи, ныне вступившей на паях в правление Камчатского акционерного общества. Здесь он пишет мне, что вы давно не в себе, творите неслыханные надругательства над жителями, совершенно их терроризировав, «вследствие чего Камчатское общество затрудняется исполнять свои задачи».

Это была уже цитата! Соломин спросил:

— А какие задачи у вашего почтенного общества?

Губницкий дал ответ крайне глубокомысленно:

— Нетрудно догадаться… Мы осваиваем Камчатку, как это всем известно, не ради прибылей. Мы стараемся привить ей хотя бы скромные зачатки цивилизации. Посильно привносим в эти дикие края культуру и основы благосостояния…

Соломин на дешевую демагогию не улавливался.

— Браво! — сказал он, с нарочитой издевкой хлопнув в ладоши. — И еще раз браво! Я счастлив, что ваши задачи совпадают с моими… Кстати, вы прибыли из такой цветущей страны, и надеюсь, что ваша «Минеолла» привезла детям Камчатки хотя бы ящик дешевых калифорнийских апельсинчиков.

— Здесь обожают репу, — ответил Губницкий, — а вкус апельсинов местным жителям так же непонятен, как мне противен вкус местной сараны или черемши. Камчатка сама по себе чрезвычайно богата внутренними ресурсами… О чем вы просите? Разве же барон Бригген не доставил вам провизию на «Редондо»?

— Он не сгрузил на пристань даже черствой горбушки, только навез сюда массу невозможных сплетен…

Андрей Петрович понял, что в беседе наступил кризис. Присутствие Кабаяси мешало ему, но он решил этим пренебречь.

— Ваши полномочия, — дерзко потребовал он.

Губницкий величавым жестом предъявил телеграмму Плеве, которая являлась и директивою к исполнению. Соломин прочел, что его ведено с Камчатки устранить, а ополчение подвергнуть расформированию. Конечно, оспаривать резолюцию министра внутренних дел Соломин не решился (а мог бы!).

— Ваша карта бита, — сказал Губницкий с усмешкой. Да, бита…

Разговор продолжили в канцелярии уездного правления.

— Каждому аз воздам, — повторил Губницкий, оглядывая скудную кривоногую мебелишку казенного присутствия. — Для меня ведь все люди одинаковы. Для меня важно лишь справедливое решение… А вам предстоит сдать дела.

В раздумье постояв у несгораемого шкафа, он велел:

— Откройте камчатскую казну.

Слава богу, ключ на этот раз быстро нашелся.

— Пожалуйста, — Соломин открыл дверцу сейфа.

Губницкий залез в него чуть ли не с головой.

— Сколько здесь?

— Сорок семь тысяч. С копейками.

— А почему здесь сорок семь тысяч?

— Вас смущает не круглая сумма? Так я и сам не знаю, почему тут сорок семь, а не сорок и не пятьдесят тысяч.

Губницкий, пересчитывая пачки ассигнаций, неожиданно извлек из сейфа спичку, уже обгорелую:

— Может, вы и окурки сюда складываете?

— Да нет, не складываем.

— Как же эта спичка сюда попала?

— А бес ее знает, — ответил Соломин.

Конечно же, он не причислял Губницкого к лучшей части человечества. Но и фантазии Соломина не хватило додуматься, что эти 47000 казенных денег Губницкий уже заприходовал в графу своих прибылей, а для того, чтобы из сейфа они переместились в его чемодан, нужна сущая ерунда — японские крейсера!

Наконец-то он обнаружил в сейфе и бомбу.

— Не понимаю, зачем тут валяется эта штука?

— А куда девать? Не прятать же под подушку.

— Но и не хранить же ее с деньгами.

— Одно другому не мешает, — отозвался Соломин.

— Откуда она у вас, такая страшная?

— Откуда? — Соломин чуточку поразмыслил. — Представьте, принял вместе с камчатскими делами. Даже расписался, как в казенном имуществе. Об этом во Владивостоке знают. Так что вы уж, пожалуйста, не подведите меня.

— Хорошо, — сказал Губницкий, — не подведу…

Ключ от камчатской казны перебазировался в карман Губницкого, при этом Соломин мысленно воздал хвалу всевышнему, который избавил его от дальнейших хлопот с сейфом. Он еще раз машинально глянул на список своих врагов.

— Да, — напомнил ему Губницкий, — пожалуйста, соберите всех лиц, кои принимали участие в консилиуме, установившем вашу психическую неуравновешенность.

Андрея Петровича несколько удивило, что при появлении Неякина Губницкий широко распахнул перед ним объятия:

— О, вот и мой старый сподвижник по службе на Командорах! Как я рад видеть тебя бодреньким и здоровеньким…

Два супостата устроили публичное лобызание. Взирая на их нежность, скрепленную совместным воровством, Андрей Петрович понял, что сейчас они сожрут его как миленького. Душа погрузилась в унылейшую апатию. В самом деле, стоит ли разбиваться в лепешку, если все предрешено заранее?..

Лиходеям, собравшимся для «консилиума», он сказал: