Богатые — такие разные.Том 2

— Тут нечего понимать. Ты слишком смешон и устал. Я ложусь спать. Мне необходимо отдохнуть. Я должна думать и о ребенке.

— Теперь ты только и думаешь что о ребенке! — выкрикнул я ей. — А как же я? На меня когда-нибудь обратят внимание? У меня был невыразимо тяжелый день, я ужасно расстроен, и сейчас мне хотелось бы…

— О, вечно у тебя в голове одно и то же! Боже мой, как скучны иногда бывают мужчины! — раздраженно воскликнула Вивьен и бросилась вон из комнаты.

— … Хоть немного сострадания! — проворчал я ей вслед, но она уже захлопнула дверь.

Потом мы простили друг друга, и она милостиво позволила мне заняться с ней любовью — что случалось теперь все реже и реже, поскольку она была «должна думать о ребенке». Мы были снова друзьями, но у меня не оставалось сомнений, что беременность для нее действительно тяжелая работа. И я изо всех сил старался быть благоразумным. Думал о том, как буду горд, когда на свет появится новый Пол Корнелиус Ван Зэйл. О том, как прекрасна была Вивьен даже с ее изменившейся фигурой и какое счастье для меня быть ее мужем. Думал о своих уцелевших миллионах, о своем влиятельном положении в банке, о том, как блестяще удалось нейтрализовать и Стива, и Грэга, и представлял в розовых тонах свое будущее филантропа. Но чем настойчивее говорил я себе, как счастлив, тем более подавленным становилось мое настроение. Я казался себе одиноким и обманутым, как если бы мне изменила любимая женщина. Хуже всего и оскорбительнее всего было чувствовать себя разочарованным сексуально.

— Ради бога, Нэйл! — ободряюще воскликнул Сэм, когда я набрался смелости и сбивчиво рассказал ему о своих самых интимных проблемах. — Разумеется, ты должен оберегать Вивьен. Ну и что? Позови Марджи и попроси ее прихватить бутылку виски!

— Это невозможно! — яростно воскликнул я. — Это было бы безнравственно! Это же адюльтер! Теперь, когда я женился, я не могу видеть таких девушек, как Марджи. Это противоречит всем моим принципам!

— Тогда принимай почаще холодный душ и работай как вол. Иисусе! Нэйл, что еще ты хочешь от меня услышать?

Все окружавшие меня люди стали казаться мне глубоко несимпатичными. Подавленность моя росла. Когда Грэг спросил, сможет ли он провести с нами праздник Четвертого июля[3] у меня, разумеется, не было никакого желания его видеть, и я рассердился па Вивьен за то, что она согласилась принять его, не спросив моего разрешения. Однако, не желая с ней ссориться, я с этим примирился.

Грэг приехал в конце июня, но я, к счастью, был очень занят в банке и почти не виделся с ним. Кроме того, меня донимал зуб мудрости, и мне пришлось несколько раз посетить дантиста, так что дома я бывал мало. Как-то утром, отправившись к врачу в третий раз, я вспомнил, что оставил дома какие-то нужные бумаги и, выйдя из кабинета дантиста, велел шоферу отвезти меня не на Уолл-стрит, а сначала заехать на Пятую авеню.

В библиотеке я собрал бумаги, вернулся в холл, и в нерешительности остановился. Той ночью я не спал с Вивьен и, уходя, не разбудил ее, чтобы попрощаться. Решив сделать ей сюрприз, я положил бумаги на столик в холле, вынул из ближайшей вазы розу и торжественно направился наверх, в комнату Вивьен.

Она с кем-то разговаривала. Подходя к двери, я слышал се приглушенный голос, и ответ Грэга на ее слова прозвучал уже, когда я взялся за дверную ручку. Я похолодел. Пройдя на цыпочках по коридору в свою комнату, я бесшумно подошел по ковру к двери, разделявшей паши спальни. Она была приоткрыта. Когда мы спали отдельно, я никогда не закрывал дверь, чтобы не чувствовать себя слишком одиноким. Спать отдельно решила она, а не я, ссылаясь па то, что ребенку нужен покой.

— …Быть более снисходительным к Корнелиусу, — твердо говорила Вивьен.

Я видел их через полуоткрытую дверь. Вивьен в стеганой ночной кофточке с кружевами сидела в постели, держа на коленях поднос с завтраком. Она рассеянно вскрывала конверты, без всякого интереса проглядывала письма с просьбами о благотворительной помощи. Грэг, в своем застегнутом на все пуговицы дешевом белом костюме, сидел рядом, развалясь в кресле. Я с облегчением увидел, что наедине интимности между ними было не больше, чем обычно в моем присутствии, и лишь через несколько секунд мое внимание привлекло содержание их разговора.

— …Но я с ненавистью думаю о том, как этот выродок ложится с вами в постель, мне ненавистна сама мысль о том, что вы замужем за ним…