Богатые тоже скачут, или Где спит совесть

– Потому, что в моей жизни появился ты, и теперь там ни для кого другого места нет! Я в круговой осаде! – рявкнула я. – Даже таблички «Занято» на лоб не нужно! Вместо нее у нас ты на полную ставку работаешь!

– Что тебя не устраивает?

Он действительно не понимает или просто валяет дурака – простите, дуру?!

– Меня не устраивают сроки! – отдышалась я от возмущения. – Слишком все быстро!

– Зато надолго! – вроде как утешил даму мужчина, внимательно следя за моими перемещениями, словно хищник в засаде.

– Вместо обычного месяца – тридцать два дня?!! – теперь по-настоящему разозлилась я. Все еще удерживая себя в рамках приличия: – А потом вышвырнешь меня из своей жизни, как остальных?

– На «остальных» я не женился, – лаконично парировал Никос. – И наши отношения продолжаются уже больше года…

– Не смеши! Только потому, что меня не было в наличии! – Моей ярости не было предела. А также не было в наличии: благоразумия, терпения, сознательности и… перечень прилагается!

– Вот именно! – Тут уже Ник взорвался, потрясая руками, шеей, головой и чего у него еще там есть по списку. Список был до-олгий, и взгляд на его теле отдыхал.

Я примолкла. Не хотелось попадать под этот греческий каток.

Никос, глотая слова и выплескивая леденящую ярость, перечислял:

– Мы женимся, проводим вместе изумительную ночь. Потом ты внезапно исчезаешь, даже не черкнув пары слов! Я схожу с ума, тралю все побережье, нанимаю водолазов, прочесываю все острова… – Тихо и страшно: – Меня едва не сажают за твое – слышишь, ТВОЕ! – убийство! Отпускают под залог. Я развязываю кровопролитную войну с конкурентами, поднимаю на уши всю Грецию, чтобы отыскать тебя!

– Мне очень жаль… – тихо сказала я, затаив дыхание. А что тут скажешь?! Действительно жаль.

С глухой болью муж простонал, ероша короткие густые волосы:

– Я тебя мысленно уже похоронил, целый год жил с этим… с тяжестью в душе и на сердце… чуть не сдох от тоски…

Я вздохнула. Я-то его отлично понимаю. Ведь я этот год тоже жила рядом с ним и с точно такой тяжестью.

Казидис взревел:

– А потом ты как ни в чем не бывало внезапно возникаешь как мой конкурент и банкир и пытаешься меня разорить! И, заметь, Я ДАЖЕ НЕ СПРАШИВАЮ – ПОЧЕМУ! Я терпеливо сношу твои выходки и пытаюсь за тобой ухаживать…

– Покушение на мою жизнь цветами называется ухаживанием? – заорала я, схватив его за руки. Просто сильно приперло высказаться. И не только высказаться. – Или кошачьи вопли под моими окнами? Или вынужденная диета?

– Тебе ничего не нравится! – возмутился Никос. – Что бы я ни предпринял!

– Может, стоит действовать не с таким размахом? – скромно предположила я, покачивая носком тапки. – Например, просто пригласить меня прогуляться? – Отпустила его руки.

– А ты пойдешь? – засомневался мужчина, почему-то опять застревая взглядом в области груди. – Тебя же ничем не поймешь!

– А ты попробуй! – подначила его жена. Ну хотя бы формально – жена.

Он сделал глубокий вдох, словно ныряльщик перед заходом на большую глубину.

– Ты пойдешь со мной на прогулку? – послушно спросил Никос, уставившись на меня, как будто я ему минимум «испанский сапог» предлагаю примерить. Если бы могла – уже сто лет целовала бы его в краешек напряженной челюсти. Но я не вправе. Не могу.

Или могу?..

– Конечно! – радостно улыбнулась я. С присущей мне уверенностью предложила: – Прямо сейчас!

И получила возможность полюбоваться на его приподнятые брови. Рука растерянно скользит по густым волосам.

– Да?!! – Если бы ему луну с неба сейчас достала и протянула, то удивления было бы на порядок меньше. На его лице появляется самая обольстительная улыбка, которую я видела в своей жизни. Он улыбается так искренне, так чарующе, будто ему вручили сейчас воплощенную мечту, повязанную розовой ленточкой.

Что-то больно колет соринкой мне в глаза и резко ударяет ножом по сердцу. Как жаль…

– Тогда я звоню Йоргосу…

– Почему не мадам Димитре?.. – съехидничала я. Беззлобно подколола: – Если уж отпрашиваться, так лучше у мамы.

– Нам нужна охрана, – словно маленькой, невозмутимо пояснил Никос.

– Угу, – кивнула я. – И если мне захочется тебя поцеловать, то я буду кричать в рацию: «Отвернитесь и закройте глаза руками», – да?! Смысл тогда охранять?.. Представляю себе эту незабываемую картину.

Кулаки незаметно сжимаются и разжимаются, рельефные мускулы, туго обтянутые тонким стретчевым гольфиком, откровенно выделяются. Пиджак в руках – а я и не заметила, когда он его успел снять.

– Хорошо! – неохотно признал мою правоту в последней инстанции Никос. Махнул рукой. – Пойдем так.

Из самого сердца рвется огонь, он скользит по моей коже, обнимает фигуру, болезненно плавит самую сердцевину моих устоев.

Но Ник этого не видит. Слава богу!

Я быстро смоталась в гардеробную и натянула джинсы и свитер, отказавшись от помощи заботливой няньки. Иначе бы я одевалась бесконечно! Я бы натягивала, он стягивал – и всем нашлось бы достойное занятие. А так пришлось кого-то оставить безработным.

Спустя полчаса мы выбрались из здания и в наступающих сумерках направились на прогулку в Центральный парк.