Богатырская трава

— Да, матушка-Туча, девушка правду говорит. Есть такой обычай у её народа.

Закричал в гневе жених:

— Я хочу нарушить этот обычай!

— Ты молод, помолчи! — грозно нахмурилась Туча. — Я отпущу тебя на землю, — сказала она Алдуне. — Но знай, пока ты не вернёшься на небо, на поля не упадёт ни одной капли воды. Ступай, да не забудь, что я тебе сказала.

Быстро скинула Алдуня свадебное платье, надела свою мордовскую рубашку. Радуга пролегла мостиком до земли.

На прощание Туча сказала девушке:

— Помни, сын мой очень ревнив, не щадит он своих соперников.

Через минуту Алдуня была на том самом месте, откуда унёс её Гром.

Был жаркий полдень, на сочной траве лежали коровы, а возле них Алдуня увидела своего старого отца и любимого Тургая.

— Доченька моя! — закричал старик отец и протянул руки.

Тургай смотрел на Алдуню и не мог слова вымолвить. Девушка села с ними рядом.

— Мы не отпустим тебя, Алдуня! — в один голос сказали отец и Тургай, когда девушка рассказала обо всём, что с ней приключилось.

— Дочь моя, по душе тебе Тургай, и парню ты мила. Осенью сыграем свадьбу, и будете вы счастливы.

Сквозь слёзы смотрела девушка на изумрудную зелень полей и представляла себе осень, богатую урожаем, свадебными пирогами, блинами, пенистой брагой.

А время шло… Пожелтели поля, увяла трава. Солнце палило целые дни, ни единого облачка не появлялось на ясном небе, и даже ночью не выпадала, как прежде, роса. Трескалась земля от жажды, жухли посевы. И люди, казалось, чернели и сохли. С мольбой смотрели они на небо и тяжело вздыхали.

Исчезла улыбка с лица Алдуни, тоска поселилась в красивых глазах её.

И думала Алдуня долгими ночами, что она всему виною.

— Отец, я вернусь на небо, — сказала однажды Алдуня.

— Что ты, дочка?!

— Посмотри на поля — они гибнут. Скоро люди начнут умирать от голода. Тогда ты сам проклянёшь меня. Я ухожу. — Она оторвалась от отца, ещё раз посмотрела в его выцветшие глаза и быстро пошла прочь.

Издали увидела Алдуня кумачовую рубашку Тургая. Он сидел на берегу обмелевшей реки. Спина его сгорбилась от горя, как у старика. Хотела Алдуня пройти мимо, не простившись с любимым, но ноги сами понесли её к Тургаго.

Увидел её парень, поднялся навстречу:

— Уходишь туда?! — с усилием проговорил он и показал мозолистой рукой на небо.

— Да, прощай! — И Алдуня побежала прочь.

Тургай догнал её на пригорке, где когда-то ясным вечером стоял он вместе с Алдуней-Норовавой.

— Не подходи ко мне, Тургай! — крикнула в испуге Алдуня. — Гром убьёт тебя!

— Не страшна мне смерть, — ответил Тургай.

Нахмурилось тут ясное небо. Промчался на облаке Гром, а за ним и Молния.

Издали увидел Гром свою невесту и рядом с ней молодого пастуха. Разгневался Гром, выхватил из-за пояса свой меч и ударил им в самое сердце Тургая.

В тот же миг огненная стрела Молнии вонзилась в грудь Алдуни. Так и упали они на заветный пригорок.

И тотчас же хлынул ливень.

Ожили поля, вздулась Мокша, повеселели люди. Веселились они и не знали, кто принёс им радость и жизнь.

Только заметили, что на пригорке вдруг выросли два молодых деревца: стройная берёзка и коренастый дубок. А меж ними забил чистый, как слеза, родничок…

Костёр начал гаснуть. Дедушка Прохор тяжело поднялся, поворошил угли, подкинул сухих веток. И опять жаркий огонёк взметнулся к небу, осветив задумчивые лица колхозных ребятишек.

Серебряное озеро

Вступление

Помню, было мне лет десять-одиннадцать, когда нашу избу спалили кулаки. Они мстили отцу за то, что он первым вступил в колхоз и других сельчан звал жить по-новому.

Нас приютили соседи Пивкины, такие же бедняки, как и мы.

Мать тосковала по своей избе, часто плакала. Отец утешал её, говорил:

— Не горюй, мать. Избу поставим новую, и будет она лучше старой.

Так оно и вышло. Вскоре нам и Пивкиным райисполком выделил делянку леса на строительство. Мы с соседями не мешкая одной артелью поехали валить деревья.

Места наши лесные, куда ни посмотри — везде лес. Наша делянка оказалась в Вирьа́виной роще. Почему эта роща так называлась, никто из нас, ребятишек, не знал. В ней и озеро было тоже с интересным названием — Серебряное.

Лесничий показал нам делянку, растолковал, как валить лес, какие деревья не трогать, и уехал.

Распрягли мы лошадей, пустили пастись. Старшие разобрали топоры и пилы. Наш дедушка снял свой помятый картуз и поклонился на четыре стороны.

Мы, ребятишки, с удивлением смотрели на старика. Поглядел он на нас и сказал с чувством:

— Экая красота, ин губить жалко…

Огляделись и мы. Вокруг нас сосны прямёхонькие, как свечки, стояли, стволы смолистые, крупные. Иголки шелестят под ногами, падают шишки: тук-тук! Будто свою песню поют. Между соснами озеро поблёскивает. Вода в нём синяя, а у берегов совсем зелёная. И почему его Серебряным назвали?

Дзинь-дзинь! — запели пилы. Это мужики за работу принялись. Через некоторое время отец крикнул:

— Берегись!

Послышался свист. Первое дерево упало, взметнув дождь шишек. Сосна была похожа на раненого бойца. Из среза, как кровь, сочилась смола. Мы с дедушкой отсекали сучья, младшие ребятишки относили их в сторону и сваливали в кучу.