Боги Бал-Сагота

Она схватила мою руку, сунула в нее что-то – я успел лишь смутно разглядеть золотую фляжку.

– Спрячь скорее! – быстро шепнула она. – Не возвращайся, уходи и скройся. Это эликсир, я постараюсь раздобыть еще, прежде чем он закончится. Ты должен найти способ выходить со мной на связь.

– Да, но как ты его достала? – спросил я изумленно.

– Украла у Хозяина! А сейчас мне надо идти, прежде чем он заметит, что меня нет.

И скользнув в дверь, она исчезла. Я постоял в нерешительности. У меня не было сомнений, что ради меня она рисковала своей жизнью – не меньше, – и теперь меня терзал страх за то, что Катулос мог сделать с ней, если бы узнал о краже. Но вернувшись в это таинственное здание, я бы наверняка вызвал подозрения. Поэтому мне оставалось лишь осуществить свой план и затем дать отпор Костелицему, прежде чем тот узнает об измене своей рабыни.

Так что я пересек улицу и подошел к ожидающему автомобилю. За рулем оказался тощий, среднего роста негр, которого я никогда раньше не видел. Я внимательно взглянул на него, размышляя, как много он мог заметить. По нему нельзя было сказать, что он что-то видел, так что я решил, что если он и заметил, как я отошел в тень, то все равно не мог понять, почему, и никак не узнавал девушку.

Он лишь кивнул, когда я забрался на заднее сиденье, и мгновение спустя мы уже ехали по пустынным, окутанным туманом улицам. Рядом со мной лежал сверток – я заключил, что его положили мне для маскировки, о чем упоминал египтянин.

Невозможно снова пережить те чувства, что я испытывал, пока мы ехали тем дождливым, туманным вечером. Я ощущал себя так, словно был уже мертв, а эти пустые, унылые улицы – дорогами смерти, где призраки были обречены на вечное странствие. При этом мое сердце наполняла мучительная радость – и гнетущее отчаяние, какое бывает лишь у того, кто обречен. И даже не сама смерть была столь неприятна – жертва наркотика умирает столько раз, что сама смерть уже не страшна, – но тяжело было уходить именно в тот момент, когда в моей бессмысленной жизни появилась любовь. И ведь я был еще молод.

Мои губы скривились в насмешливой улыбке – те, кто погиб рядом со мной на нейтральной полосе, тоже были молоды. Я закатил рукав и напряг мышцы, сжал кулак. На руке совсем не было лишней плоти, да и бо́льшая ее часть теперь просто исчезла, но огромные бицепсы по-прежнему выступали, будто железные, скрывая в себе недюжинную силу. Но я знал, что моя мощь была ненастоящей, что на самом деле я был не человеком, а лишь его оболочкой, приводимой в движение искусственной силой эликсира, без которого меня сумела бы сбить с ног даже хрупкая дева.

Автомобиль остановился под сенью деревьев. Мы находились в окрестностях уединенной усадьбы, времени было за полночь. Сквозь заросли я видел большой дом – тот мрачно вырисовывался на фоне дальних огней ночного Лондона.

– Я буду ждать здесь, – сказал негр. – Так машину ни с дороги, ни из дома не видно.

Держа спичку так, чтобы ее нельзя было заметить снаружи машины, я осмотрел «маскировку» и едва сумел сдержать безумный смех. Оказалось, что мне надлежало влезть в шкуру гориллы! Взяв сверток под мышку, я двинулся навстречу стене, что окружала усадьбу Френтона. Через несколько шагов деревья, в которых негр скрылся вместе с машиной, слились в единую темную массу. Я посчитал, что он тоже меня больше не видел, но на всякий случай пошел не к высоким железным воротам спереди, а к стене с той стороны, где ворот не было.

В окнах дома свет не горел. Сэр Холдред был холост, а слуги, я уверен, уже давно легли спать. Я с легкостью преодолел стену и пересек темную лужайку, чтобы достичь боковой двери. Страшную «маскировку» я по-прежнему держал под мышкой. Дверь, как я и предполагал, оказалась заперта, и мне ничуть не хотелось разбудить кого-либо прежде, чем я окажусь в доме, где звуки голосов привели бы меня к тому, кто мог бы за мной следовать. Я взялся за дверную ручку обеими руками и стал медленно тянуть и проворачивать ее, прикладывая всю свою нечеловеческую силу. Та повернулась, и замок вдруг не выдержал, издав такой шум, который в тишине показался все равно что взрывом пушечного снаряда. Еще мгновение – и я уже стоял внутри, прикрыв за собой дверь.

Я сделал шаг в темноте туда, где, по моему разумению, должна была находиться лестница, но затем остановился: мне на лицо упал луч света. Рядом с его источником блеснуло дуло пистолета. А чуть дальше неясно вырисовалось узкое лицо.

– Стой, где стоишь, и подними вверх руки!

Я повиновался, позволив свертку упасть на пол. Этот голос я слышал лишь однажды, но узнал его в один миг – человеком с фонарем оказался Джон Гордон.

– Сколько вас здесь? – Голос был резкий, повелительный.

– Я один, – ответил я. – Отведите меня в комнату, откуда свет не видно снаружи, и я расскажу вам кое-что из того, что вы захотите узнать.

Несколько мгновений он стоял молча, а затем, дав мне знак поднять сверток, что я выронил, отступил на шаг и приказал войти в соседнюю комнату. Там он проводил меня на лестницу и, достигнув верхней площадки, открыл дверь и зажег свет.